. Рассуждая подобным образом, представители реформистского направления в дебатах советских историков близко подходят к третьей концепции обстоятельств возникновения договора.
III тезис: Сталин и Гитлер шли навстречу друг другу
За неимением исчерпывающих первоисточников осторожные исследователи интересующих нас процессов прежде при освещении германо-советского сближения предпочитали ограничиваться главным образом феноменологическим описанием внешних событий и разбором содержания известных документов. Оставив в стороне неизвестные решения Гитлера или Сталина относительно установления того или иного контакта, они сформулировали свой тезис следующим образом: Сталин и Гитлер постепенно и осторожно продвигались навстречу друг другу.
Такого прагматического подхода придерживалась во многом серьезная историческая литература Запада начала 50-х годов, возникшая в пылу первых исследований и переработки военных архивов, и особенно германских внешнеполитических документов. Так, Макс Белофф[85] исходил из того, что оба тирана имели одинаковые намерения и потому похожими средствами стремились достичь одинаковых целей. По мнению Уильяма Л. Лангера и С. Эверетта Глисона[86], инициатива к переговорам по экономическим проблемам исходила в большей степени от германской, а по проблемам политическим — от советской стороны. В не превзойденном до сих пор исследовании «Германия и Советский Союз. 1939— 1941»[87] Герхард Л.Вайнберг тонко обрисовал тот путь, по которому обе стороны последовательными осторожными и тщательно скрывавшимися от мировой общественности шагами двигались навстречу друг другу.
Отчасти этот же самый тезис отстаивал — правда, с меньшей методологической осмотрительностью и часто с эмоционально-некритическим восприятием текста — в своей франкфуртской диссертации (1980) Рейнхольд Вебер[88], указавший, что за «советскими авансами Германии» в мае 1939 г. последовала решающая «германская инициатива» в июле того же года.
Данный тезис ограничивается в основном изложением содержания подтвержденных германскими дипломатическими документами встреч и контактов германской и советской сторон, что сближает его с четвертой концепцией. Сторонники следующего тезиса в своих исследованиях опираются только на фактические свидетельства. Они стремятся не столько к обширным, сколько к точным выводам. Поэтому их аргументацию трудно опровергнуть. Решения Гитлера и Сталина интересуют этих ученых лишь постольку, поскольку они находят отражения в определенных демаршах. Данная группа исследователей рассматривает каждый случай установления контакта с учетом точек зрения и интересов тех главным образом дипломатических работников, которые являлись непосредственными участниками событий и сообщали о них. В обстановке взаимного соперничества дипломатическим службам двух враждебных тоталитарных систем приходилось действовать в основном тайно, и поэтому потомкам, изучающим их деятельность, досталась довольно трудная задача. Густав Хильгер, непосредственно наблюдавший данный процесс еще с момента его зарождения, считал эту задачу неразрешимой. В «возобновлении сближения Германии и Советского Союза...» он видел «результат взаимных уступок, при которых нельзя совершенно точно определить ни размеры дипломатических усилий каждой из сторон, ни конкретный момент, когда та или иная сторона окончательно решила прийти к соглашению»
