Академической историографии бывших стран-участниц (СССР и Федеративной Республики Германии — правопреемника «третьего рейха») с трудом дается осмысление этого специфического отрезка их общей истории. В то время как в страстных дискуссиях советских историков последних лет между резко противоположными позициями приверженцев традиционной точки зрения и перестройщиков постепенно выкристаллизовывается сглаживание противоречий, немецкие историки все еще уверены в полной безопасности своих исследований 50-х и 60-х годов, касающихся этих проблем, и упускают из виду большое количество опубликованных между тем в СССР материалов, отражающих различные мнения. Они рискуют отстать от нового массированного прорыва в познании.
Главный вопрос международных дискуссий вокруг пакта Гитлера — Сталина сводится к выявлению инициатора этого беспрецедентного нарушения норм международного права. Стараются определить — как это тщетно пытался сделать ведущий первых германо-советских телевизионных дебатов[4], — от кого исходила инициатива заключения пакта. И вовсе не случайно взгляды по данному вопросу по-прежнему далеко расходятся.
I тезис: инициатива исходила от Сталина
Большинство немецких авторов как прежде, так и теперь при описании обстоятельств возникновения пакта высказывают мнение, что Сталин, с относительным постоянством искавший договоренности с национал-социалистами, с осени 1938 г., оправившись от потрясения, вызванного Мюнхенским соглашением, настолько интенсифицировал свои попытки к сближению с Германией, что Гитлеру, готовившему летом 1939 г. вторжение в Польшу, оставалось лишь откликнуться на неоднократные предложения, чтобы заключить столь желанный для советской стороны договор. Эта точка зрения является продолжением прежних утверждений национал-социалистов. Манера ее изложения нередко создает впечатление, будто кому-то хотелось бы приуменьшить тяжесть вины Германии за развязывание войны и переложить эту вину на жертву германского военного планирования.
При более детальном рассмотрении становится ясно, что данный тезис покоится на недопустимом смешении различных историко-политических временных уровней, с одной стороны, а также на недостаточном различии между договором о ненападении как таковым и этим особым, целенаправленным, разбойничьим союзом — с другой. Кроме того, подтверждающие тезис доказательства будут до тех пор считаться недостаточными, пока все еще закрытые для исследования источники не представят новых сведений относительно замыслов и решений Сталина, подкрепляющих подобное заявление. Однако по целому ряду причин сомнительно даже само существование этих источников.
