Счастливо разрешив таким образом свои сомнения, леди Лидьяр почувствовала непреодолимое желание призвать к себе и приласкать девушку. Такова уж была естественная реакция добросердечной вдовы на избавление от беспокойства, хотя последнее улеглось благодаря ее же собственному решению. Распахнув дверь, она неожиданно, как частенько случалось, предстала перед Изабеллой. Даже самые теплые чувства ее милости неизменно изливались в той же грубоватой манере, какая вообще была свойственна всем проявлением ее натуры.
— Я не забыла поцеловать тебя утром? — спросила она, едва Изабелла поднялась ей навстречу.
— Нет, миледи, — приветливо улыбаясь, отвечала девушка.
— Ну, так поцелуй и ты меня как следует. Любишь меня? Отлично, вот и поговори со мной, как с матерью. Обойдемся разочек без всяких «миледи». Да обними же меня хорошенько!
Что-то в этих нехитрых словах — или во взгляде, каким они сопровождались, — затронуло в душе Изабеллы самые глубокие чувства, которые редко выплескивались на поверхность. Улыбающиеся губы задрожали, в глазах сверкнули слезы.
— Вы так добры ко мне! — пролепетала она, пряча лицо на груди леди Лидьяр. — Как отплатить вам за все, что вы для меня делаете?
Леди Лидьяр потрепала хорошенькую головку, припавшую к ней с истинно дочерней любовью.
— Ну полно, будет тебе! — сказала она. — Поди поиграй с Тобби. Господь с тобой, доченька, можно любить друг друга сколько душе угодно, но плакать-то зачем? Да ступай же, наконец!..
Она поспешно отвернулась: теперь уже и ее глаза увлажнились, а не в характере ее милости было показывать это другим.
«Расчувствовалась, как дура, — думала она, возвращаясь через коридорчик. — Ну и пусть, и ладно! Однако забавно: из-за этого Гардимана Изабелла стала мне как будто еще дороже».
С таким мыслями она вошла в гостиную — и от неожиданности остановилась на пороге как вкопанная.
— Боже правый! Как вы меня напугали! — с досадой воскликнула она. — Почему меня никто не предупредил, что вы здесь?
Только что она выходила из пустой гостиной, и тут вдруг выясняется, что в ее отсутствие на коврике перед камином таинственным образом возник новый посетитель. Все в нем, с головы до ног, было серого цвета: серые — с проседью — волосы, брови, усы, серый сюртук, жилет и панталоны, серые перчатки. Добавим, что он производил впечатление человека вполне респектабельного и благополучного — впечатление в данном случае не обманчивое, ибо серый господин был не кто иной, как адвокат ее милости мистер Трой.
