А генералитет с правительством великолепно оценили чествование. Они увидели, что за плечами Кирилла стоит пусть и не великая, но все-таки — сила. Тысяча штыков, прошедших огонь петроградских баррикад и бои великой войны, практически оцепившая Ставку, смогла бы подавить любой мятеж. Да на него совершенно и не хотелось идти: в глазах других это было бы предательство, неподчинение командованию, главковерху, удар по законной власти, явный, ничем не прикрытый. Игру, которая привела к отречению Николая, здесь провернуть бы так легко не удалось. К тому же в руках у Кирилла теперь были политические лидеры возможного заговора. А норов великого князя, за пару недель изменившийся до неузнаваемости, никто не хотел на себе проверять. Да еще и эти чествователи, чьему полку Кирилл Владимирович даровал звание лейб-гвардии Кирилловского полка…
На этом импровизированном параде даже Ромейко-Гурко стало дурно. Только сейчас он осознал, что это был удар в отместку за принуждение Николая к отречению. Генералы сами себе вырыли глубокую-глубокую могилу, и великий князь мог их столкнуть туда в любой момент. Ему просто стоило, как главковерху, подписать указ о лишении всех чинов и званий тех, кто вздумает перечить, а потом отдать под военный трибунал, о создании которого Кирилл объявил после чествования. В двадцать четыре часа выносился приговор любому, кто будет заподозрен в политической пропаганде. В восемь часов — любому, кто агитирует за прекращение войны и братание с германцем. А любого, кто откажется выполнять прямой приказ командира во время сражения, офицер получал право пристрелить на месте.
Это были ужасные, драконовские меры, которые будут стоить сотен жизней, но Кирилл не мог допустить повторения известной ему истории…
— Sheise, was macht dieser russishe Soldat?[2]— немецкий офицер предложил соседу посмотреть в бинокль на то, что творится напротив русских окопов.
Отряд солдат пробегал небольшое расстояние, а затем «залегал». Несколько секунду ничего не происходило. Потом тот из солдат, кто был ближе всего к немецким позициям, что-то кричал и поднимал руку вверх. Затем подсчитывал, сколько человек тоже подняло руки. Если таких насчитывалось больше половины, отряд вновь поднимался и шел вперед. Минута-другая — и все повторялось вновь.
Только со слов пленных немцам удалось выяснить, что на самом деле отряд голосовал за то, продолжать ли атаку или нет — прямо на виду у германских пулеметов…
