Маэстро поерзал, удобнее располагаясь на спинке дивана, и покладисто согласился:
— Твое дело — не хочешь видеть, не увидишь. Но я должен научить тебя играть настоящую музыку, а не то, что ты сейчас пиликал… — Он, кривляясь, с отвращением пропел коротенькую музыкальную фразу.
— Кому должен? Откуда ты взялся?
— Пусть это тебя не волнует… — произнеся последние слова, маэстро Венторид действительно исчез и больше не появлялся, как и обещал. Но его бесплотный голос звучал в голове всякий раз, когда Иван Павлович брал в руки флейту. Менторским тоном учитель читал нотации и помогал исправлять явные огрехи, бархатным тенором напевая мелодию до тех пор, пока музыкант не извлекал из многострадальной флейты нужный звук.
Иван Павлович бунтовал, запирал флейту в футляр, давая себе зарок никогда больше не прикасаться к ней и тут же доставал вновь, потому что не играть он уже не мог, а вскоре уже свыкся с пространными комментариями и даже начинал волноваться, когда долго не слышал голоса маэстро. Венторид успокаивал Ивана Павловича:
— У тебя получается все лучше и лучше, а когда звучит НАСТОЯЩАЯ музыка — все остальное безмолвствует.
— НАСТОЯЩАЯ МУЗЫКА! — ликовал Иван Павлович. Ему не верилось, что маэстро столь высоко оценивает его скромные успехи. — НАСТОЯЩАЯ…
Разбойничий посвист ветра за окном, мягкое царапанье колких снежинок о стекло, радуга фейерверков и волшебная музыка дивно сплетались в эту новогоднюю ночь, обещая невозможное.
Иван Павлович играл, как одержимый — одна мелодия следовала за другой, не повторяясь. К флейте присоединился невидимый оркестр, управляемый умелой рукой. Торжествующее соло флейты взвилось ввысь и оборвалось пронзительной нотой на пределе слышимости. Взмокший от волнения, Иван Павлович отложил флейту в сторону и в звенящей тишине услышал подозрительный треск. В ту же секунду большое овальное зеркало, висевшее на стене, покрылось извилистыми трещинами и грудой блестящих осколков осыпалось на пол. На месте бывшего зеркала образовалась аккуратная дыра — оттуда потянуло теплым сквознячком. Осторожно, чтобы не поранить ноги, Иван Павлович подобрался поближе и заглянул в образовавшееся отверстие, словно в форточку.
На цветущей поляне, окруженной высоченными деревьями, о чем-то беседовали двое — хорошенькая девушка, сидящая на пеньке, и маэстро Венторид, парящий в метре от земли на хрупких полупрозрачных крыльях. Увидев голову Ивана Павловича, возникшую перед ними, девушка вскочила на ноги, уточнив у маэстро:
