— Нет, товарищ командир роты, не жалуюсь.
— Есть у меня неприятная вакансия. В похоронной команде. Что предпочитаете: команду или назад в роту?
— Как прикажете, товарищ командир роты. Слышу голос:
— Можно мне, товарищ капитан? Ногу тянет, не подлечили, сказали, годен и так. Похоронная мне бы в самый раз.
Смотрю, нет, не нахал, не прощелыга, по моим 26 годам, старик, ногу держит — заметил с самого начала — в позе исходной позиции балерины.
— Так и быть. Мамохин, приютите ветерана на ночь, а завтра сведете в пулеметную роту.
Недели не прошло — в списках убитых. Похоронка. Что я мог? За что мне терзание? Другое. Еще пополнение. Одна молодежь. Молодец к молодцу. Назначаю тут же, по интуиции, по опыту, по симпатиям командиров взводов (с последующим представлением к званию), командиров отделений. Такова практика. Иду по строю. Сомневаюсь в одном, колеблюсь в другом, но тут нет и не может быть двух мнений.
Не только то, что красавец. Не девица же я. И все-таки. Задаю вопросы, вслушиваюсь в ответы. И в то, что говорит, и в то, как говорит. Списан из авиации по здоровью. Да, авария. Ни на что не жалуется. Рад, что вся эта мура позади и наконец-то на фронте.
— Не смущает вас переход из авиации в пехоту?
— Поначалу смущал, теперь уже нет. Да и мать вздохнула с облегчением. Теперь я у нее один. Отец пропал без вести в первые дни войны. Служил на западной границе.
— Вы имеете в виду бунинское? Нет, разговоров о вечной любви не было. Поцеловала, перекрестила, довела до порога и здесь упала. Пришла в себя, извинилась, стала торопить.
— Командиром взвода пойдете?
— Если доверите. Чинов не ищу, но и не отказываюсь…
На следующий день — ученье. Примитивное, имитирующее атаку, поведение во вражеском окопе; саперная лопатка, стрельба по движущейся цели. Не во всем удачное. Немцы зачем-то оставили одинокую мину на вершине оттаявшей горки. И на нее наткнулся, еще не повидав войны, немолодой солдат. Оторвало ступню. Не стонет. Отвоевал.
Принимаем доклады. Лучшим оказался доклад несостоявшегося летчика.
— Каков молодец, а? — сказал начальник штаба. Нюх у тебя на людей…
И та же история. Похоронка. Бедная мать! Но и он тоже!
Никогда не соглашался с хрестоматийным некрасовским "Не жаль и самого героя".
Напротив, очень жаль. До сих пор жаль. В полубессонную ночь — не рисуюсь — вижу его порой. В матросской тужурке почему-то.
Сознательно не называю имен. Чтобы не бередить раны живущим. Прекрасный русский парень — цвет нации!
