— Чистосердечное признание пиши! Где, когда, у кого, сколько…
К нашему обоюдному (от соседа тоже пришёл импульс) удивлению, последнее слово оказало на чинушу совершенно неожиданное действие. Воровато стрельнув глазами в замершего у стенки солдата, старичок подался ко мне и быстро зашептал:
— Господин, тут такое дело, из-за отсутствия сопроводительных документов я не могу выписать вам положенное ссыльным довольствие. Но как честный подданный Императора, я… э-э-э… готов внести некоторое… э-э-э… пожертвование на выполнение вашей нелёгкой миссии!
Мои брови медленно поползли вверх. Вот же хрен собачий! Это он мне — мне?! — взятку предлагает?! Да я… Очевидно, в моих глазах что-то отразилось, поскольку этот хрыч заторопился ещё сильнее:
— Десять серебряных… золотых! Золотых, господин, и я выпишу вам самые лучшие документы, какие только возможно!
Возмутиться ещё раз (всего десять?! Да за кого он меня принимает?!) мне помешал мысленный вопль соседа: 'Соглашайся! — орал этот тормоз. — Соглашайся, пока он не одумался!'
Подавив чисто инстинктивное желание потрясти головой и поковырять в ухе, я вернул брови на место и кивнул. Дедушка божий одуванчик тут же ухватил какую-то палочку и принялся строчить на пергаменте, но почти сразу остановился, поднял глаза и спросил:
— Господин, а-а-а… на какое имя выписывать документы?
— Казус Беллиус. И смотри не перепутай: не Касус, а именно Казус.
Через пять минут, став богаче на десяток жёлтых кружочков и сжимая в руке свёрнутые в трубочку 'бумаги', наше тело покинуло гостеприимный домик и не торопясь зашагало по тропинке, протоптанной вдоль невысокой ограды из всё того же дикого камня.
О сколько нам открытий чудных…
А.С. Пушкин
Взгляд со стороны
В зале единственной на весь посёлок таверны (она же — гостиница, она же — место вечерних посиделок мужской части местного населения) за стоящим в углу столом спиной к стене сидел молодой мужчина человеческой расы. Перед ним расположились блюдо с мелкой вяленой рыбёшкой, которую подавали здесь в качестве бесплатной закуски к любой выпивке, глиняный кувшин с пивом и глиняная же большая кружка, из которой человек изредка отхлёбывал, немилосердно кривясь при этом.
Сидящие за другими столами местные жители время от времени искоса поглядывали на новичка и, посмеиваясь, втихомолку заключали пари, хватит ли у парня упорства допить весь кувшин. Что ни говори, а пиво в этой таверне и вправду было премерзким.
