Впрочем, ключевое слово тут — нормальные. Потому что общеизвестно: именно в стабильных обществах постоянно появляются люди, на которых эта вакцина не действует, даже напротив — спокойная, созидательная жизнь продуцирует в них яд неприятия, подталкивает к обрыву, за которым в крови и грязи террора и разрушения им видится какой‑то особый свет, чистота освобожденной души. что первым пунктом в каждом решении великого перестройщика идут казни, а уж потом все остальное…
Распознать в этом нашу родную «эх, дубинушку» не всегда легко, но, имея наш опыт, иммунитет, о котором я написал вначале, все‑ таки возможно.
Итак, вполне стандартная завязка. Некая сила (власть, иная цивилизация, суперкомпьютер, чуждый разум) создает на Земле (в отдельно взятой Америке, Англии, Дании, на другой планете, в космическом корабле) жесткую, отлично организованную и почти всемогущую систему существования. В этой системе люди (иные разумные существа, или машины, или души людей как развернутая метафора, или лишь внешне человекоподобные гуманоиды) живут, рожают новые поколения, работают, удовлетворяют свои материальные и нематериальные потребности (нищенски, довольно прилично, сверхроскошно, голодают, жиреют, тупеют, изощряют чистый интеллект), умирают — но все это внутри системы и по строго диктуемым ею правилам. Иногда проклятая система даже позволяет им побаловаться вольнодумством (например, некоторые голодают, когда все жиреют), но бдительно следит, чтобы практические последствия такого самостояния не вышли за рамки (предположим, голодающие, благодаря диктату, в конце концов от голода умирают). В атмосфере системы разлиты тоска, которой, конечно, одураченные системой граждане не чувствуют, несвобода, которой бедняги, не знавшие свободы, не замечают, и унижение достоинства, которого у них, раз они всем довольны, нет.
Но вот в этом царстве необходимости появляется герой. То, что он намерен проклятый старый мир насилья, незаметного для его обитателей, разрушить, сразу ясно по его предыстории. Как правило, это списанный (по возрасту, за недисциплинированность, за пьянство или все вместе) пилот звездолета (простой деревенский парень, взбунтовавшийся из‑за сбоя в программе робот или другой вариант недоучившегося казанского студента). В жестокой (расслабляюще мягкой, абсолютно нейтральной) системе ему все противно: и гарантированное выживание граждан, и неукоснительность правил, и обязательность труда, и унифицированность развлечений. Одураченные режимом подданные пашут, как проклятые, заученно улыбаются пришельцу, идиотски довольны жизнью и даже не пытаются проявить свою свободу воли, ткнув, например, гвоздь в генератор.
