К концу третьего дня разговоры перестали быть для всех участников такой пыткой, как раньше. По мере того, как расширялся словарь ученика, необходимость нанизывать слова, как бусы, отпадала. «Холод‑боль», например, можно было сразу назвать смертью. Сочетание слов «ложись‑держи‑темно‑близко‑смеяться‑пла‑кать» можно было передать проще: «давай займемся любовью», а «холод‑боль‑нет‑боль‑поесть» перевести как «хочется есть».
Абсу оставался в «Хилтоне» достаточно долго для того, чтобы понять, что делают «волшебники» со своими пленниками, а потом вернулся в крепость Марур, чтобы заняться внутренними делами, как и полагалось феодальному владыке. Он оставил Фарна в «Хилтоне» для наблюдений, второго воина взял с собой. Расселу он сказал, что вернется через несколько дней, чтобы посмотреть, какие успехи делают пленные, и обсудить планы намеченного «прорыва» сквозь стену тумана.
Между тем Рассел, Анна, Джон Говард и другие вовсю «гнали» программу обучения Оры и Айрега. Фарн присутствовал на уроках, слушал все, и глаза его светились умом. Его обучали тоже, и он узнавал о «волшебниках» больше, чем они подозревали.
Однажды после обеда Рассел сидел на ступеньках отеля, — это было его любимое место для размышлений; рядом с ним разместились Айрег и Фарн. Ора была где‑то внутри «Хилтона», там Андреа и Дженис посвящали ее в тайны современных женских нарядов и косметики. Для английских студенток это была забава, а для Оры — цепь невероятных чудес.
Какое‑то время трое мужчин молчали; они только что сытно поели (Айрег, судя по всему, мог проглотить что угодно), и каждого занимали его собственные мысли. Фарн неторопливо вырезал ножом маленький символ плодородия, который он собирался подарить лорду клана «волшебников» в знак уважения. Айрег упражнялся в счете, раскладывая десяток маленьких камешков. А Рассел умчался мыслями в дальние дали, вспоминая о том, каким бывает час пик туманным ноябрьским вечером в Лондоне.
Неожиданно Айрег произнес:
— Рассел‑друг дает слова Айрегу. Айрег не дает ничего. Айрег‑слезы‑боль. Темно‑низко.
К этому времени Рассел уже настолько научился понимать язык Айрега, что даже улавливал разные тонкости. Он перевел фразу так: «Ты меня учишь, а я тебя нет. Я не понимаю, зачем ты это делаешь, и не могу ничего предложить взамен». Подумав какое‑то время, он ответил:
— Айрег дал большую вещь другу‑Расселу. Он дал руку, где был камень. — Сказав это, он протянул руку Айрегу.
