Но время шло, и таких оптимистов становилось все меньше. Уже и за драгоценности можно было купить далеко не все, всеобщим эквивалентом становился подневольный труд – возрождалось рабство. Кто мог обеспечить пищу, тепло, защиту, тот и мог распоряжаться практически неограниченным числом работников, которым просто некуда было деваться.
Неофеодальные кланы, быстро возникшие на основе многих коммерческих групп, строили свое могущество на том, что им принадлежало: нефть и мазут, уголь, железнодорожная ветка, станция метро (там можно было хотя бы погреться), ТЭЦ… Вокруг каждого такого клана складывался некий конгломерат, обраставший вассальными обязательствами.
Санкт-Петербург – город большой, многое оставалось еще со старых добрых времен – те же консервы, вино и водка, парфюмерия. Однако появлялось все больше и новых товаров, на глазах расцветал рынок торговли людьми, каждый, кто имел хоть какой-то эквивалент для обмена, мог прикупить себе красивых молодых рабынь… или рабов и делать с ними все, что захочется. А почему бы и нет? Вы этого достойны!
Правда, надо сказать, и приобретенные рабы частенько вели себя вовсе не по-рабски – грабили новых хозяев и убегали, насладиться полным повиновением невольников могли позволить себе немногие.
У разрушенных церквей – неведомая сила уничтожила их вместе с администрациями и отделами МВД – собирались нищие, мелкие воришки, калеки и прочий люд, кое-кто из священников пытался восстанавливать храмы… такие обычно долго не жили. Кто-то не давал возрождать веру, управление, законность… кому-то выгоден был возникший криминальный беспредел, едва сдерживаемый возникающими в некоторых районах зачатками феодализма.
Кому-то выгодно… Трехглазым? Нет, они были для этого слишком тупы, да и вообще использовались истинными хозяевами в качестве цепных псов.
Истинными хозяевами, которых никто и никогда не видел. Но их зловещее присутствие определенно чувствовалось. Очень даже определенно! Даже на примере все тех же банд – как только одна из «корпораций» становилась сильнее прочих, тут же с нею что-то случалось – взрывались средства производства, поднимали локальные бунты рабы, словно бы сговорившись, со всех сторон наваливались конкуренты.
Непрестанно анализируя ситуацию, Тихомиров уже хорошо представлял все положение дел, во многом со слов того же Михал Михалыча, весьма любившего почесать языком, особенно под выпивку. Говорил «дядя Миша» много, а вот выводов делать не умел – не хватало умения обобщать.
