Стать человеком | страница 85
— Эй ты, военный, — заговорил он, слегка запинаясь, — хочешь заработать сотнягу?
Эндре молча продолжал протирать стекла машины.
— Эй ты, я к тебе обращаюсь...
Второй парень стоял на месте, держа девушку под руку:
— Пошли, Шюкет, а то мы никогда до дома не дойдем...
— Сейчас этот генерал подвезет нас. Не так ли, дружище? — Парень подошел к Эндре поближе: — Подбросишь нас, не правда ли? И сразу получишь сто форинтов. Тебе хорошо, и нам приятно... Машина-то твоя или казенная?
— Это частная машина, — объяснила девушка. — Посмотри на номерной знак, разве не видишь букву «С»?..
— Частная? Ну и что из этого?! Невелика беда, если и частная. Выходит, ты частный солдат, да? — С этими словами подвыпивший парень ухватил Эндре за локоть. — Если не согласишься, я займу у тебя машину, понял? Займу на время, ибо я человек государственный...
— Не болтай глупостей! — перебил парня его приятель, который, судя по виду и более связной речи, был не так сильно пьян. — Пошли, брось шутить...
— Никуда я отсюда не пойду, даже шага не сделаю. Сейчас война, и я имею право реквизировать частные машины.
— Где это сейчас война? Какая? — захихикала девушка.
— Как это где? Во Вьетнаме.
Эндре схватил парня за отвороты пальто и, как следует встряхнув, строго сказал:
— Убирайся ко всем чертям! И не вздумай шутить со мной!
В этот момент из отеля вышли Жока и Лонтаи.
Увидев подполковника, пьяный парень выпрямился и, неся несусветный бред, отошел от машины на несколько шагов, а затем двинулся вслед за своим приятелем и девушкой.
Не обращая внимания на сестру и офицера, Эндре сел за руль. На душе у него кошки скребли. Подождав, пока усядутся остальные, он включил зажигание.
Жока уже не плакала. Крепко сжав губы, она сидела впереди, рядом с братом, сосредоточенно глядя прямо перед собой. До поворота на Грац они не разговаривали. Эндре внимательно следил за дорогой, Жока и Миклош, видимо, были заняты собственными мыслями.
Перед тем как отправиться в далекий и нелегкий путь, Жока спросила у брата, что ему известно о самоубийстве матери, на что он ответил коротко: никаких подробностей не знает. Больше она ни о чем его не спрашивала.
«Никогда не прощу себе, что оставила маму одну и уехала, — думала она сейчас. — Если бы я была дома, возле нее, трагедии не произошло бы. И хотя мама не любила меня, она бы послушалась. Вот и выходит, что я невольно стала виновницей несчастья. — И тут же вступила в спор другая, более рассудительная Жока: — Это неправда! Трагедия была неотвратима. И виновником ее является не кто иной, как отец. Если бы он не обманывал маму на каждом шагу, не изменял ей с каждой встречающейся на его пути юбкой, не унижал бы ее достоинства, этого наверняка не произошло бы. Я только одному Банди могу объяснить, что не была любовницей Миклоша...»