Эндре расстегнул шинель. «Хоть бы поскорее зазвонил этот проклятый телефон, — думал он. — А что, если он вдруг сломался, тогда придется бесконечно долго выслушивать нравоучения дежурного. По глазам видно, что он ждет не дождется, когда я начну с ним спорить. Пусть ждет, а я помолчу. Правда, если хорошо подумать, то я попал в дурацкое положение, да и капитан во многом прав. Непонятно только, почему он все это говорит мне, ведь я абсолютно не виноват в том, что мой отец может позвонить министру по телефону. Теперь, наверное, печать сына номенклатурного работника будет сопровождать меня всю жизнь. Но, видит бог, я этого не хотел. А люди рассуждают так: «Варьяшу легко: ни один преподаватель не посмеет провалить его на экзаменах. Ему стоит только слово молвить своему папаше, и дело сделано». Именно поэтому я никогда ничему не радовался по-настоящему. Обо всем этом я мог бы рассказать этому офицеру, но, видимо, не стоит».
Они сидели молча. Наконец телефон зазвонил. Капитан Шарди поднял трубку:
— Докладываю, рядовой Варьяш здесь, в комнате. Ясно. Сейчас передам. — И он подозвал солдата.
Эндре встал и взял трубку:
— Алло...
— Это ты, Эндре? — послышалось на другом конце провода.
Он сразу узнал голос отца.
— Да, я.
— Наконец-то! А то я уж было подумал, что мне так и не удастся поговорить с тобой.
Эндре уловил в голосе отца облегчение, вспомнил, что тот даже не поздоровался с ним, и в смущении взглянул на капитана, который сразу как-то напрягся.
— Что случилось? — спросил тихо Эндре.
Отец молчал. Потом послышался его далекий, чуть дрогнувший голос:
— Твоя мать...
— Что с мамой? — Эндре внезапно ощутил, как судорогой свело что-то внутри и в тот же миг острая боль пронизала все его тело. — Говори же, что случилось?!
Наступила длительная пауза, казалось, телефонная связь прервалась.
— Мама покончила с собой...
Эндре онемел, услышав эти слова.
— Она еще жива, — донесся голос из бесконечной дали, — но надежды мало. Немедленно приезжай. Я все устроил. Ты слышишь меня?
— Слышу.
— Так что же ты молчишь?
«А что я могу сказать? — подумал Эндре. — Что? Я знал, чувствовал, что рано или поздно это произойдет. И все-таки...»
— Жо уже знает? — спросил он наконец, прижав покрепче трубку к уху.
— Нет. Она в Сомбатхее, и я не смог с ней связаться. Ты слушаешь?
— Слушаю.
— Когда от вас идет поезд?
— В Будапешт только утром.
— А в Сомбатхей?
— Не знаю.
— Думаю, тебе надо как-то добраться до Сомбатхея, а оттуда вы вместе с Жокой смогли бы приехать на машине.
