Молли встала и, обойдя его, словно он был неодушевленным предметом, направилась к выходу, лавируя между столиками. Гарри двинулся в том же направлении и, хотя Молли ускорила шаг, Гарри добрался до двери раньше. Когда он остановился на пороге, Молли проскочила у него под мышкой и оказалась во дворе первой.
Но Гарри даже не заметил этого. Он застыл на месте, уставившись на экипаж, который выезжал со двора на дорогу. В окошке мелькнуло что-то розовое.
У потаскушки Гарри было розовое платье!
— Ну и ну, — протянула Молли, не в силах сдержать торжества.
Разве не великолепно, что красавица Афродита бросила Гарри ради другого мужчины?
— Что за черт? — рявкнул Гарри и припустил бегом.
Молли осталась стоять, глядя на отъезжающую карету и Гарри, бегущего следом. Кучер хлестнул лошадей, и Молли не без удовольствия отметила, что Гарри отстает.
И тут она узнала задник кареты Седрика.
Спутница Гарри уехала с Седриком!
— Седрик, — прошептала Молли и, подхватив юбки, выбежала следом за Гарри на дорогу. — Седрик! — закричала она, размахивая над головой зонтиком. — Не оставляй меня, пожалуйста!
Но кучер снова взмахнул кнутом, и лошади перешли на галоп, оставив позади гостиницу.
Молли стояла на дороге и смотрела, как карета, увозившая Седрика и Афродиту, исчезает за поворотом. В ушах у нее звенело, перед глазами все плыло.
Боже, нет. Не может быть, чтобы это случилось с ней. Она несколько раз моргнула, чтобы прояснить зрение, затем повернулась к Гарри.
— Видишь, что ты наделал, — произнесла она обвиняющим тоном. — Из-за твоего скверного характера твоя потаскушка бросилась на шею моему жениху, и теперь я застряла в этой дыре!
Гарри склонился к ней, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица.
— Очевидно, твоему жениху так надоело твое общество, что он сбежал с моей потаскушкой.
— Тебе не следовало связываться с потаскушкой, — заявила Молли. — Что бы сказала твоя мать?
— А тебе не следовало сбегать в Гретна-Грин с бесхребетным хлыщом.
Молли ощетинилась.
— Он не бесхребетный, просто… чувствительный, — возразила она, хотя и не представляла, почему защищает Седрика.
По вине Гарри, разумеется. Он всегда толкал ее на иррациональные поступки.
Гарри фыркнул:
— Оллистон чувствительный? Он такой же чувствительный, как дубовый пень.
Молли скрестила руки на груди.
— А твоя потаскушка такая же умная, как… насекомое.
Улыбка Гарри стала хитрой.
— Для того, что мне нужно от нее, ум не требуется.
Если он рассчитывал, что заставит ее покраснеть, то Молли не доставила ему такого удовольствия. Она повернулась к нему спиной и раскрыла зонтик. Никогда в жизни она не попросит Гарри о помощи.
