Конечно, освоить несколько idrott на высоком уровне обычно удавалось лишь представителям воинской элиты (она же – родовая аристократия). Например, конунг Харальд Хардрада, обращаясь к своей будущей супруге Елизавете Ярославне, информирует ее (а пожалуй, скорее потенциального тестя – Ярослава Мудрого) насчет своих успехов в восьми искусствах: езде верхом, плавании, ходьбе на лыжах, стрельбе, гребле, сложении стихов, игре на арфе, знании поэзии. Факт овладения последним названным idrott подтверждается самым текстом послания, представляющего собой скальдическую драппу из нескольких восьмистрочных вис. Герой «Саги об Оркнейцах» Кали Кальссон, желая подчеркнуть, что он ничем не уступает ярлу Регнвальду, называет целых девять искусств, в которых преуспел: игра в шахматы, знание рун, книжная грамотность, ювелирное дело, ходьба на лыжах, стрельба из лука, гребля, игра на арфе и сложение стихов. Умение владеть мечом, копьем и секирой в этот список, как видим, не включено: это скучная прозаическая обыденность, которой даже как-то странно хвалиться перед ярлом. То ли дело первое, четвертое и, что в нашем случае особенно важно, шестое из высоких искусств, доступных не каждому!
(Наш давний знакомец Бабур, представитель совсем иной воинской культуры, этот перечень оценил бы. Он, наравне с умением стрелять, рубиться и командовать войском в бою, постоянно описывает разного рода «правила обхождения», принятые в его кругу. Тут и умение подобающим образом одеваться, и навыки учтивой беседы, художественные вкусы, каллиграфия, умение рисовать и музицировать, «дар наматыванья чалмы»… то же умение играть в шахматы… В отдельных случаях – даже умение писать трактаты о стихотворных размерах, принятых в персидской, арабской и тюркской поэзии; во всяком случае, сам Бабур этим в свободное от военных дел время занимался.
Об одном из своих родичей он с огорчением говорит: «дар к стихосложению у него был, но он не развивал его»; о другом с определенным недовольством сообщает, что тот «сочинял стихи особого рода, в которые включал устрашающие слова и мысли», напоминающие скрытые проклятия. Это неудовольствие, в свою очередь, смог бы оценить образованный викинг: в скальдической поэзии существовали представления о ниде – строках, фактически заключающих в себе враждебную магию.
Поэтическое мастерство оценить трудно, тут слишком многое зависит от переводчика, но в Средние века классическая восточная поэзия достигала очень высокого уровня, и Бабур, если судить по его газелям и рубаи, был достойным ее представителем: президенты-падишахи современных стран Востока, конечно, тоже временами публикуют плоды вроде бы собственного литературного творчества, но – «не тот класс езды на поросенке!»; в искусстве лучника им тем более с Бабуром не равняться. А вот в шахматы он, возможно, сумел бы обыграть большинство таких президентов и даже ярла Регнвальда, однако современных мастеров вряд ли чему-то мог научить: это была еще совсем не та игра. Описание мастерства сильнейшего из известных Бабуру шахматистов выглядит довольно забавно: мол, большинство людей могут переставлять шахматные фигурки только правой рукой – но тот мастер так продвинулся в этом благородном искусстве, что умел играть двуручно!
