В клубе тем временем не осталось свободных мест, а желающие попасть в него, судя по толпе у входа, все прибывали. Иногда кто-нибудь из тех, кого несло мимо нас, склонялся над нашим столиком, чтобы предложить свои услуги на пидди-пидди, американском или плохом французском; одно такое предложение прозвучало даже на сносном немецком. Лейла Кэлвин отвечала всем парой-тройкой коротких фраз, исторгая их из себя со злобным шипением и всякий раз производя на этих людей столь сильное впечатление, что они, ворча и чертыхаясь, спешили снова встроиться в общий поток и двинуться дальше. Значение слов, которыми фройляйн Кэлвин отражала любезные выпады в нашу сторону, было нам неясно, но мы поняли, что она считает нас своей добычей, и не чувствовали себя от этого менее счастливыми.
После короткого перерыва представление продолжил дуэт. Два брата, как оказалось однояйцовые близнецы, вынесли к рампе высокие стулья, похожие на табуреты у стойки бара. Усевшись на них визави, они долго испытующе смотрели друг на друга, будто в их лицах было что-то необыкновенное, доселе ими не обнаруженное, а затем начали перекликаться трубными голосами, чередуя повышения тональности с понижениями. Спросив мисс Кэлвин, на каком языке братья обращаются друг к другу и к публике, мы узнали, что они всего лишь предаются звукоподражанию нараспев. Многие поэты нового поколения пытаются, подобно неуемным археологам, вновь раскопать описания древних ритуалов, тексты давно забытых песен, сведения об исполнительской манере сказителей. Ее двоюродный брат, работающий в Институте по изучению и сохранению фольклора кочевых народов, может поведать много забавного о честолюбии и тщеславии этих новоявленных стихотворцев. После полудня они часами сидят в архиве института, прижав наушники к горящим ушам и прослушивая звукозаписи, сделанные десятилетия тому назад иностранными этнологами. При этом одни, закрыв глаза, что-нибудь напевают вполголоса, другие горланят песни на манер караоке, третьи еще и притопывают ногами. Ее кузен и второй институтский техник, двоюродный брат ее матери, нередко прокручивают ленты с удвоенной скоростью, дабы еще больше раззадорить поэтов — например, заставить их плясать, не отрываясь от стула, или со всей силою страсти предаться гортанному песнопению.
Лейла Кэлвин знала, откуда черпал вдохновение дуэт, пение которого мы слушали не без удовольствия. То, что близнецы исполняют, восседая на стульях и глядя в глаза друг другу, заимствовано ими у эгихейцев с их мужскими хоралами; как нацменьшинство те уже исчезли с лица земли. Через American World Net братья обзавелись записью богослужения в одной из эмигрантских общин, существующих в Торонто. Сакральный язык эгихеизма, крутой замес из древнегреческого и арамейского с латинскими, арабскими и даже староперсидскими вкраплениями, молодым пиитам совершенно непонятен. Однако именно поэтому, одним своим фонетическим великолепием, он побудил их к созданию собственных звукоподражательных композиций, дал толчок оригинальному словотворчеству. Лейла Кэлвин сказала, что хорошо знает певцов. Вместе с ними она посещала языковые курсы при здешней миссии американских баптистов, пока эта миссия, как, впрочем, и почти все другие иностранные просветительские учреждения, не была закрыта из соображений безопасности. Молодым людям будет крайне интересно побеседовать с образованными пришельцами из других краев, и они несомненно изъявят готовность подойти после выступления к нашему столику.
