Я попробовал связаться с его адвокатами, которые остолбенели, услышав, кто его ищет. Они сказали, что не могут разглашать нынешний адрес клиента без его разрешения: их тон не оставлял сомнений, скорее Шейлок пожертвовал бы деньги на приходской благотворительный базар, чем Павис дал такое разрешение.
Я попытал счастья в Лейхиллской тюрьме. Безрезультатно.
Наконец, я попытался обратиться к одному из своих знакомых по скачкам. Его звали Вивиен Иверсон, он содержал игорный клуб в Лондоне и, казалось, всегда был в курсе всех скандалов на почве коррупции до того, как они становились общественным достоянием.
— Дорогой мой Ро, — сказал он, — ты ужасно не популярен в этих кругах, разве ты не знаешь?
— Догадываюсь.
— Ты повергаешь в трепет растратчиков, друг мой. Они толпами бегут из Ньюбери.
— Ну, конечно. И еще я каждый год облегчаю карманы призера Дерби.
— Можешь шутить сколько угодно, дружище, но недавно прошел слух… — Он замялся. — Видели, как те двое маленьких обманщиков, Глитберг и Онслоу, разговаривали с Пависом, который избавился от тюремной бледности с помощью кварцевой лампы. Из вполне надежного источника мне известно, что главной темой их совместного выступления была лютая ненависть к Бриттену.
— С предполагаемым отмщением?
— Никаких сведений, дружище.
— Не мог бы ты выяснить?
— Я только слушаю, мой дорогой Ро, — заметил Вивиен. — Если я узнаю, что топор войны вырыт, я сообщу тебе.
— Ты прелесть, — сухо сказал я.
Он расхохотался.
— Коннат Павис приходит сюда играть почти каждую пятницу.
— Во сколько?
— Ты задаешь слишком много вопросов, дружище. После обеда и до рассвета.
— Как насчет предоставления мне разового членства?
Он тяжело вздохнул.
— Если ты склонен к самоубийству, я скажу управляющему, чтобы он впустил тебя.
— Увидимся, — ответил я. — И спасибо.
Я повесил трубку и с унылым видом уставился в пространство. Глитберг и Онслоу. Каждый получил по шесть лет и освобожден досрочно за хорошее поведение… Вероятно, они познакомились с Коннатом Пависом в Лейхилле, и едва ли кому-то из них послужило утешением, что я посадил всех троих.
Глитберг и Онслоу служили в местном городском совете и обкрадывали доверчивых налогоплательщиков, а я вышел на них по следам некоторых махинаций, которые они проворачивали совместно с одним из моих клиентов. Мой клиент отделался штрафом и с бранью забрал у меня свои дела.
Мне стало интересно, сколько времени все растратчики, нечестные адвокаты и коррумпированные политики проводят в Лейхиллской тюрьме, вынашивая планы новых махинаций, в ожидании момента, когда их выпустят. Глитберг и Онслоу, должно быть, освободились около шести месяцев назад.
