— Libera hanc famulam tuam ab omni aliena potestate et incolumen custodi ut tranquilla devotioni restituta, te corde diligat et operibus deserviat, te glorificet laudibus et magnificent vita. Избави рабу твою от всякой власти чужеродной и сохрани ее от напасти, чтобы, вернувшись к мирному посвящению своему, она возлюбила тебя сердцем и служила тебе с преданностью, во славу твою.
Сестра Ханика издала глухой мучительно низкий стон. Этот звук казался не человеческим.
Пристально глядя на монахиню, он оценивал происшедшую в ней перемену. Чем это было? Он не мог дать точного определения. Складывалось впечатление, что монахиня больше не присутствовала в этом теле.
Не делая паузы, отец Кармине перешел к повелительной формуле. Экзорцист произнес:
— Adiuro te, Satan, hostis humana salutis: agnosce institiam et bonitatem Dei Patris, qui superbiam et invidiam tuam iusto iudiciodamnavit. Приказываю тебе, Сатана, враг спасения человеческого: познай закон Бога Отца и милосердие Его, проклявшего гордыню и зависть твою своим судом праведным.
Сестра Ханика опять вскрикнула в нечеловеческой тональности, заставившей отца Гэри нервно вздрогнуть. От скрежещуще утробного звука волосы у него на затылке встали дыбом. Это был «тот самый» голос.
— Заткнись, ты, глупый священник! — выкрикнул яростный голос, явно обращаясь к отцу Кармине. После новой порции воя и стонов голос добавил: — Ты, грязный мешок дерьма!
Сестра Ханика тяжело дышала, черты ее лица исказила маска ярости.
Отец Кармине не уделил этой тираде внимания — казалось, слова монашки совершенно его не беспокоили.
— Adiuro te, Satan, princeps huius mundi: agnosce potentiam et virtutem Iesu Christi, qui te in deserto vicit, in horto superavit, spoliavit in cruce. Повелеваю тебе, Сатана, князь этого мира, узнай власть и силу Иисуса Христа, победившего тебя в пустыне, превозмогшего тебя в саду, одолевшего тебя на кресте.
Сестра Ханика снова закричала и дико затрясла головой.
— Zitto! Zitto! — несколько раз проорал грубый голос, стараясь заглушить отца Кармине. — Замолчи! Замолчи! Замолчи! Ты не имеешь власти надо мной!..
Высокий вой резко перешел в глубокий басовитый рык. Отцу Гэри еще не доводилось слышать человеческий голос такого широкого диапазона. Кроме широкого спектра, звук имел еще одну качественную особенность: с одной стороны, его тональность выражала своего рода превосходство, но одновременно голос походил на рычание запертого в клетку животного.
