«…И странно без малейшего спору… мой отец как в глубоком сне вышел и встал. Чуть склонив набок свою небольшую седую круглую голову — как всегда, когда читал или слушал. В эту минуту — читал он прошлое и слушал будущее, явно не видя всех на него глядевших, стоял он у главного входа один среди белых колонн под самым фронтоном музея в зените своей жизни на вершине своего дела. Это было видение абсолютного покоя».
Цветаев умер через год после открытия музея. Однако он успел еще порадоваться внукам: в августе 1912 года Ася родила сына Андрея, а 5 сентября у Марины по — явилась на свет дочь Ариадна. Обеим повезло, ибо Ася так же твердо ждала сына, как Марина дочь.
К Рождеству была устроена торжественная елка. Дочери потребовали, чтобы Иван Владимирович осчастливил их появлением в парадном мундире. Он долго отнекивался, но все же вышел в полном облачении — прямой, жесткий, зелено-золотой, не знающий куда девать руки от смущения.
— А вот и подарочек сам на ручки просится! — Марина вынесла и подала отцу розовый стеганый конверт, в котором, из вороха кружев, смотрели глазенки трехмесячной Али. — Держи! Это же мой конверт, ты должен помнить. Его еще дедушка Мейн подарил. И ворох всяких кружевных распашонок. Ты еще сказал: «А в этом прямо под венец!»
— Глупая шутка, конечно, помню. Но глазок таких небесных, сколько живу, не видывал!
«Душ раскаленных — водопой»
В час рождения Али в половине шестого утра, восемнадцатого сентября 1912 года, над Замоскворечьем витал колокольный перезвон к заутрене, словно предвещая золотоволосому новорожденному младенцу значительность и звонкость судьбы.
Марина выбрала для дочери греческое имя Ариадна. Это одна из ее любимых мифологических героинь, которой впоследствии она посвятит стихи и трагедию. Выбор необычный, многим казавшийся странным.
— Мариночка! Ведь куда лучше Мария, и величественно, и в честь твоей матушки, — робко сопротивлялся Сергей, не жаловавший иностранные имена. — Да и все друзья находят, что это салонно, претенциозно.
— Глупости. Все нестандартное претенциозно, — отрезала Марина, поставив точку в споре.
Крестины состоялись 20 декабря. Марина записала: «Пра по случаю крестин оделась по-женски, т. е. заменила шаровары — юбкой. Но шитый золотом белый кафтан остался, осталась и великолепная, напоминающая Гете, орлиная голова. Мой отец, в генеральском мундире, был явно смущен. Пра — как всегда — сияла решимостью, я — как всегда — безумно боялась предстоящего торжества и благословляла небо за то, что матери на крестинах не присутствуют. Священник говорил потом Вере — сестре Сергея: «Мать по лестницам бегает, волоса короткие, — как мальчик, а крестная мать и вовсе мужчина».
