Стол накрыли в столовой по праздничному этикету — две сестры Сергея Вера и Лиля помогали хозяйничать.
Все перезнакомились, смолчав пока, что гимназист Эфрон — жених. А хрупкая Асечка ждет ребенка от молчаливого паренька Бориса, с которым тоже намерена сочетаться браком. И главное, хоть язык проглоти — как сказать, что уезжают они все из Трехпрудного и подготовлен уже к житью дом в Сивцевом Вражке.
О беременности Аси решили смолчать — не добивать же отца. Начали подступать потихоньку к другим грядущим переменам. А тут Марина со всего маха рубанула:
— Папочка, а я замуж выхожу! — и на руке Сергея повисла — счастливая. Уверена была — не может Сергей отцу не понравиться. Иван Владимирович, тихо охнув, осел на стуле.
Потом уже, после паузы на перекуры, слезы, глотание капель, принялись за чаек и постепенно и обстоятельно поговорили. Сергей, несмотря на то что был, очевидно, молод для брака, будущему свекру пришелся по душе. Не мог не прийтись, он всем нравился — чистотой и подлинностью веяло за версту, как с омытого дождем луга.
— Ну почему, почему вы со мной не посоветовались? Не отец что ли? Пришли — и нате: «замуж выхожу»! Что я — варвар какой-то, счастье дочери заедаю… — губы Цветаева дрожали от обиды.
— Но, папа, как же я могла с вами советоваться? Вы бы непременно стали меня отговаривать.
Иван Владимирович опустил голову:
— Так дела в приличных семьях не делаются, вот, что я вам скажу. Вначале, плох отец или хорош — советуются. А тут — вовсе я и не нужен стал! Обида эта отцу, вы понять должны. — Он вздохнул, покачал головой. — На свадьбе вашей я, конечно, не буду. Нет, нет, нет. И не просите.
Разговор замяли, а после уж Иван Владимирович сам поинтересовался:
— Ну, а когда же венчаться думаете?
Отец не мог не заметить, как переменилась Марина — ни разу не огрызнулась, не ощетинилась. На отца смотрела виновато и с любовью. И хороша! Волосы отросли, вьются, глаза сияют. Да! Вот коза: очки-то выкинула. Взгляд от того мечтательный, ни за что особо не цепляющийся — загадочно витающий — поэзия и очарованье.
* * *
Венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона состоялось в конце января 1912 года. Иван Владимирович подарил новобрачным старинную икону — из мерцающей темноты глядели в мир строгие очи Николая Чудотворца. Марина Сергею — серебряный подстаканник с его монограммой, жених — как и полагается, кроме прочего, кольца. На внутренней стороне Марининого серебряного колечка выгравировано его имя. А на кольце Сергея — с вязью — размахнулось нестираемое «Марина». Венчанье не было данью традиции и пожеланием родни. Они и в самом деле хотели узаконить свой союз перед высотами силами, как бы они ни назывались. Но непременно добрыми, светоносными, спасающими и хранящими. Никаких противлении мещанской сути брака, пошлости супружества у Марины в этом случае не возникло. Да и с чего бы? Не было и тени сомнения, что две половинки одного существа должны объединиться — и плоть и дух возрадуются. Близость духовная перешла в физическую как бы сама собой.
