— Я слишком восторженный? Да? — детский испуг Сергея рассмешил Марину.
— Ты — это ты. Единственный экземпляр. Ты — чистейшей воды искренность. Родник.
От Сергея исходило столько открытой нежности, восхищения, явного преклонения! И эти постоянно светящиеся восторгом очи, эти всплески эмоций, восклицания, радость щенка, нашедшего хозяина. Марина сразу поняла — он не фальшивит, а потому запас ее обычного ядовитого насмешничества испарился. Ей тоже хотелось любезничать, быть очаровательной и — о, Господи! — счастливой!
Снизу раздавались смешки и ленивое тявканье собачьей своры, подающей голос для порядка, ведь еды в такой час все равно не выклянчить.
— Это мои хвостатые друзья! Они сразу приняли меня за свою — прическа такая же. Жуткие патлы, — Марина взъерошила отрастающие волосы.
— Самые лучшие и нежные волосы. Золотые… — он провел ладонью по ее затылку. — Ты не можешь не нравиться. Ты открытая, вся прозрачная. Мои сестры Вера и Лиля тебе симпатизируют.
— Вот обидно будет разочаровать! — Марина затянулась новой папиросой. — Я злая, упрямая, грубая, могу надерзить кому угодно.
— Даже городовому?
— В особенности.
— А мне?
— Никогда. Ты понимаешь главное: я застенчивая до чертиков. И самое трудное в таком случае — быть ласковой, нежной. Хмурой и резкой — легче.
— Твоя мама воспитывала вас как мальчиков, без девчачьих нежностей.
— Верно. И я такая получилась — кремень. Но мне все время хочется гладить твои волосы и сочинять про тебя. Вот строфа крутится:
Ребячлив рот его, углами вниз.
Мучительно-великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови…
— Конечно, все еще буду переделывать. Но уже звучат: бум-бум-бум-бум…
— Чудесно звучат… Но почему «трагически»? Мне совершенно не мешают мои причудливо скрестившиеся предки.
Марина взглянула косо, прищурившись:
— Крещеный полуеврей — это в России всегда было как-то неудобно. И потом, Сереженька, ну не рождаются такие люди в обычные времена, без плах, подвигов, жертв.
— Верно! Я всю жизнь жаждал подвига! Семья что ли такая — все в герои «призваны». Если какая-нибудь каша заварится — в скобяной лавке приказчиком отсиживаться не буду. Ведь если Россия — твоя родина, то любовь даже сильнее от этих коктейлей получается. Как бы за две древние крови! — Он отбросил пятерней волосы с высокого лба. Марина засмотрелась.
— Нет, ты не понимаешь:
Раскрасавчик! Полукровка!
Кем крещен? В какой купели?
Разве не звучит?
— Насчет красавчика немного смешно. — Он взял Маринины запястья, рассматривая бег синих жилок. — Ты так точно сказала:
