— Выплаты из кассы, — продиктовал Мишель.
— Выплаты из кассы, — повторил Кэнсоннас.
И работа пошла своим ходом. С этого дня жизнь молодого Дюфренуа заметно изменилась: он нашел друга. Он говорил, и его понимали. Он был счастлив, как немой, внезапно обретший дар речи. Вершины Большой Книги уже не казались ему столь пустынными, там ему дышалось легко. Вскоре оба приятеля, презрев условности, перешли на «ты».
Кэнсоннас делился с Мишелем своим жизненным опытом, и юноша в часы бессонницы размышлял о невзгодах этого мира. Явившись утром на службу, он долго пребывал во власти ночных размышлений, а затем принимался делиться с музыкантом своими мыслями, и тому долго не удавалось заставить друга умолкнуть.
Вскоре Большая Книга перестала справляться с дневными операциями.
— Кончится тем, что из-за тебя мы допустим серьезную ошибку, — твердил Кэнсоннас, — и нас выставят за дверь!
— Но мне просто необходимо выговориться, — отвечал Мишель.
И вот однажды Кэнсоннас сказал ему:
— Послушай! Приходи-ка сегодня ко мне на обед. Будет мой друг Жак Обане.
— К тебе? Но разрешение?
— Получено. Где же мы остановились?
— Расчетная касса, — продолжил диктовку Мишель.
— Расчетная касса, — эхом отозвался Кэнсоннас.
Глава VII
ТРИ БЕСПОЛЕЗНЫХ ДЛЯ ОБЩЕСТВА РТА
Когда по окончании работы служители заперли двери конторы, друзья направились к дому Кэнсоннаса, расположенному на улице Гранж-о-Бель. Опьяненный свободой, Мишель победно вышагивал возле друга, подхватив его под руку.
Путь от банка до улицы Гранж-о-Бель был не близок. Снять квартиру в столице, с трудом размещавшей свое пятимиллионное население, в то время было делом не легким. Площади становились шире, прокладывались новые бульвары и улицы, а для строительства жилья просто не хватало места. Существовало тогда ходячее выражение: «В Париже больше нет домов, есть только улицы!»
Некоторые кварталы и вовсе не имели жилых домов. Взять хоть Сите, занятый собором, зданиями Коммерческого суда, Дворца правосудия, префектуры полиции, морга, то есть всем необходимым для объявления человека банкротом, его осуждения, заключения в тюрьму и захоронения — даже в том случае, если тело его выудили из реки. Общественные здания вытеснили жилые дома.
Вышеназванные причины объясняли чрезмерную дороговизну современных жилищ. Генеральное императорское общество недвижимости, владевшее Парижем наравне с Земельным кредитом, получало огромные прибыли. Его основатели, братья Перер, финансовые гении прошлого века, сумели также завладеть чуть ли не всеми крупными городами Франции: Бордо, Лиллем, Лионом, Марселем, Страсбургом, Нантом, и постепенно перестроить их. Акции Общества, пять раз удваивавшие стоимость, оценивались в 4450 франков на свободном биржевом рынке.
