— Вениамин.
— Андрей. — И Андрей пожал жесткую сухую ладонь, скрепляя знакомство.
— Заносите, — буднично сказал хранитель Джера, повернулся и зашаркал по коридору туда, откуда пришел.
Андрей молча поволок за ним сумку, что делалась тяжелей с каждым шагом.
Комната в самом конце коридора оказалась жилой. Точнее, населенной старинной мебелью — похоже, ровесницей дома. Раскорячился на львиных лапах трехъярусный буфет, вокруг круглого стола водили чопорный хоровод венские стулья… то есть Андрей понятия не имел почему — но ему захотелось назвать эти стулья венскими, а столик — почему-то ломберным, хотя черт его пойми, что это слово значит на самом деле. Наваждение какое-то. И не мебель в привычном смысле, а реквизит, что ли. Снова Андрей ощутил себя в этом доме не то зрителем, не то участником нелепой, тягостной пьесы. Но в этот раз он пришел сам, это обязывало… или нет?
— Хотите чаю, Андрей? — подал реплику хозяин.
— Нет, — сердито сказал Андрей.
Хозяин кивнул и, ничуть не смущаясь, выставил на стол фарфоровый чайничек и две родственные чашки.
— Не беспокойтесь, ваши картины будут в полной сохранности, — сказал он.
— Это не мои картины. — Андрей заметил, что до сих пор держит в руке ремень сумки, как поводок собаки. Выпустил ремень, отошел на шаг, присел на краешек стула.
— Разумеется, — кивнул хозяин без удивления. — Вы как пьете чай, с сахаром или без?
— Я не хочу чаю, — возмущенно сказал Андрей.
Вениамин посмотрел на него внимательно и строго.
— Разумеется, — повторил он. — А как вам приятнее его не хотеть, с сахаром или без?
— Андрей вспомнил, что Сью просила поберечь чувства хранителя. «Он странный, да», — прозвучал ее голосок словно бы рядом. Андрей задержал дыхание и медленно выдохнул.
— Мне неясна ваша игра, — осторожно сказал он, — и я, простите, не намерен в ней участвовать. Но если вы настаиваете — что ж, мне будет приятно не выпить чаю с двумя ложечками сахара.
— Спасибо, — серьезно сказал хранитель. — Я вам обязан.
— Не стоит, — махнул рукой Андрей и поднялся. — Ну… Всего доброго, Вениамин.
— Всего доброго, — ровным тоном отозвался хозяин.
Андрей шагнул к двери, обернулся. Хранитель помешивал ложечкой в фарфоровой чашке с васильками.
— Она больше не придет, — сдавленно сказал Андрей. — Вы понимаете?
Вениамин встал из-за стола.
— Я хочу вам… кое-что показать, — произнес он спокойно, и только пауза посреди фразы выдала его волнение.
Андрей ощутил вдруг повисшее в воздухе напряжение такой силы, что у него заколотилось сердце, и он мельком удивился, что еще способен сопереживать, что вообще способен что-то ощутить — хотя Сью уже по ту сторону, а он сам на грани.
