Но и утром разговор не состоялся. То ли было тому причиной, что Николай слишком долго заспался и, когда разбудили его, он, торопливо позавтракав, ушел молча по своему маршруту, не дав повода для серьезного разговора, то ли сам Евтей не был готов к этому разговору, но, к радости Савелия, раздора не случилось...
— Придется тебе, Павелко, еще одну ночку у нодейки понежиться, — виновато сообщил Евтей. — Обстановка пока не позволяет. Савелий не против тебя, а Николай и слышать не хочет о твоем присутствии. Стало быть, сурьезного разговору не миновать.
— Да вы, Евтей Макарович, если из-за меня на конфликт идти собираетесь, то зря. Ей-богу, зря, — возразил Павел. — Я около нодьи до конца отлова могу...
— А я и не сомневаюсь, что выдюжишь — не в этом дело, Павелко. А дело-то в том, что надобно поставить на место племянника мово. А второе, пора нам с Савелием тигроловство в надежные руки передавать, а где энти руки? Вот то-то и оно, рук этих нету, и надобно их отыскивать. Отсюда и сыр-бор весь разгорается. На нашей стороне праведное дело, вот и надобно нам с тобой отстоять его. Всяко зло на земле, Павелко, большо и маленько, — одного корня, и, ежели не обходишь зло, а воюешь с ним, непременно и бить тебя будут и пачкать. А когда ты зло обходишь, то уж, конечно, не запачкаешься, не убьешься — везде чист, для всех удобен, ни вреда, ни пользы от такого человека. — Евтей хитро посмотрел на Павла из-под лохматых сердитых бровей. — Не знаю, как такого человека по науке называют, а по-нашему, — это как дерьмо в проруби. Я, Павелко, люблю людей беспокойных, которые за праведное дело стоят, не жалея живота! Я твово родителя, Ивана, хорошо знал. Справедливый мужик был, царство ему небесное, везде вставал за правду, оттого и сгорел раньше времени... Ну и ты, я смотрю, тоже пошел по стезе отцовской. Вот и держись этой линии. У большого корня и ствол прочней, и жизнь полней: то ветры его секут, то ливни, а оно знай стоит и поскрипывает наперекор стихиям, зато и солнца ему много дается. Правда, и буря тако дерево в первую очередь валит, и молния жжет его, но уж тут, Павелко, одно из двух выбирай, что по характеру...
В этот день Евтей Лошкарев удивил Павла тем, что был непривычно разговорчив. Так за разговором незаметно и вроде бы легко вывершили безымянный ключ и, не найдя в нем тигриных следов, по отрогу спустились к нодье. Только тут, у чадящей догорающей нодьи, оба почувствовали усталость.
