.
В начале лета 1941 г. Москва, стремясь не спровоцировать Берлин, фактически еще более облегчила работу воздушной разведке своего западного соседа. В наземные части поступило указание о пропуске в известных участках (воротах) целых эскадрилий Люфтваффе, садившихся в Белостоке, где находилось управление 9-й авиадивизии и где немецкие летчики «обменивались опытом» с советскими. «В выходной день в это время я… лично видел в Доме офицеров человек 15 немецких летчиков, которые [затем] свободно расхаживали по городу и изучали наши объекты для обстрела», — вспоминал после войны бывший командир 212-го полка 49-й стрелковой дивизии подполковник Н. И. Коваленко[18]. Однако в то же самое время руководство строго журило подразделения противовоздушной обороны за непресечение самовольных пролетов госграницы внерейсовыми пассажирскими машинами германских авиакомпаний. Так, в приказе НКО от 10 июня 1941 г. № 0035 разбирался случай, когда 15 мая посты ВНОС Западной зоны ПВО «проглядели» «Юнкерс-52», летевший вне графика, и никто ему не воспрепятствовал до самой Москвы. Диспетчер Белостокского аэропорта ГВФ оповестил о нарушителе дежурного ГУ ПВО страны, но не сделал это в отношении комдива-9 Черных и командования 4-й бригады ПВО, так как с 9 мая ведущий к ним телефонный кабель был военными же порван и командование авиадивизии «сутяжничало с Белостокским аэропортом, кому надлежит восстановить нарушенную связь»[19].
Свидетелем этого воздушного беспредела оказался зам. наркома обороны генерал армии К. А. Мерецков, прибывший в Минск с целью проверки. На его глазах на аэродроме проверяемой части вдруг приземлился «пассажир» со свастикой на киле. «Не веря своим глазам, я обратился с вопросом к командующему округом Д. Г. Павлову. Тот ответил, что по распоряжению начальника Главного управления гражданского воздушного флота на этом аэродроме велено принимать немецкие пассажирские самолеты». Мерецков отчитал Павлова и командующего ВВС И. И. Копца за то, что не информировали наркома. На риторический вопрос: «Если начнется война и авиация округа не сумеет выйти из-под удара противника, что тогда будете делать?» — Копец невозмутимо ответил: «Тогда буду стреляться»[20]. Удивительно, как начальник ГУ ГВФ генерал В. С. Молоков мог отдавать такие распоряжения, сводящие на нет все меры по обеспечению скрытности расположения частей ВВС приграничных военных округов. Хотя он, несомненно, действовал с согласия и по указанию высшего руководства страны. Такая, с позволения сказать, «открытость» могла, по мнению Кремля и, возможно, самого И. В. Сталина, демонстрировать мирные намерения СССР.
