Отмечу еще одно интересное явление: некоторые животные, как, например, эвфаузииды и рыбы-топорики, ночью покидают глубины моря и поднимаются в слои, лежащие всего в 100— 200 метрах от поверхности, ради того, чтобы поохотиться. Животные других видов, напротив, даже ночью остаются на тех глубинах; которые они избрали местом своего обитания.
С профессором Пересом мы погружались в каньон Сисиэ и в районе выхода его на подводную равнину неподалеку от Тулона. Мы еще раз убедились в том, сколь бедна бентическая фауна Средиземного моря; ситуация меняется только по выходе на равнину. Однако на одной из стен каньона, с уклоном около 40°, профессор все же обнаружил какие-то возвышения высотой 10 и диаметром 25 сантиметров, а также отверстия диаметром сантиметра 2—3. Нашли мы также и знакомые нам -кроличьи норы». К нам присоединился профессор Бернар из Алжирского университета, который прежде уже совершил несколько погружений на «ФНРС-ІІІ». Бернара особенно интересовало изменение плотности морской фауны в зависимости от глубины. Он пытался разработать систему визуального подсчета плотности фауны и сразу принялся вычерчивать кривые, которые сделались предметом ожесточенных дискуссий между ним и Трегубовым. Если принять во внимание условия наблюдения, едва ли можно было считать точными цифровые данные Бернара. Во-первых, трудно определить границы зоны, освещаемой прожекторами. Во-вторых, скорость погружения батискафа независимо от желания экипажа непостоянна. Безусловно, кривые, полученные в ходе наших исследований, представляют определенный интерес как результаты визуальных наблюдений, и все же гораздо более ценные данные можно будет получить, когда за бортом батискафа удастся установить специальные приборы для определения плотности фауны.
Предстоявшая экспедиция в Японию послужила предлогом для того, чтобы обратиться в министерство с просьбой, которую я вынашивал уже давно: прислать кого-нибудь на должность помощника капитана или, если хотите, второго пилота батискафа. Должен же кто-то заменить меня, если я заболею или, скажем, сломаю ногу в Японии! Не пропадать же впустую миллионам потраченных иен. Париж удовлетворил мою просьбу, и вот к нам присоединился лейтенант флота О'Бирн. Это был высокий рыжеволосый парень, который напрасно стал бы отрицать свое ирландское происхождение. Он, впрочем, и не отрицал. В течение многих лет одна из подлодок французского военно-морского флота носила имя его деда, подводника, который пошел ко дну со своим кораблем во время первой мировой войны. Очевидно, решившись служить в подводном флоте, молодой лейтенант продолжал семейную традицию.
