Голос у него необычно робкий. Я опираюсь локтем на край стойки с таким видом, будто у меня вагон времени, и надеюсь, что официант не успеет снова наполнить стакан Понго.
— Валяй.
— А ты подписывал бумагу о неразглашении?
— Нет. «Кляйн» меня ими бомбардирует, но я отправляю всю их почту прямо в корзину для бумаг — просто чтобы позлить их. А что?
— Мне стыдно признаться, — говорит Теннис, — но я нанял адвоката. Месяца полтора назад мы подали иск против «Кляйн» в связи с дискриминацией по возрастному признаку.
Я не могу удержаться от смеха. Секунду Теннис кажется обиженным, а потом улыбается.
— Последние десять лет ты не слезал с испытательного срока из-за постоянного нарушения правил корректности — а теперь, оказывается, ты сам принадлежишь к меньшинствам? — хмыкаю я. — И как оно?
— Я понял, что белый человек должен выплатить мне компенсацию, — гудит Теннис в басовом ключе. Мы оба лопаемся от смеха, все оборачиваются в нашу сторону, и менеджер зала хмурится.
— Хочешь, чтобы я дал показания? — спрашиваю я, отдышавшись. Как и любой другой руководитель на Уолл-стрит, я участвовал в ряде юридических споров с увольняемыми сотрудниками и таким образом многое узнал о трудовом законодательстве.
— Мы до этого еще не дошли. Пока мы пытаемся изъять мое личное дело, но Лемонд — юрист, и компания заявляет, что данные бумаги — результат деятельности адвоката, а потому изъятию не подлежат. Ты же работал в комитете по кадрам.
— У меня не сохранилось никаких документов.
— А e-mail’ы?
— По правилам фирмы, переписка старше трех месяцев удаляется.
— Конечно. Но ты ведь все сохранил?
— Разумеется. На моем жестком диске найдется пара гигабайтов писем трех- или четырехлетней давности.
— А есть там что-то, что может мне помочь?
Я задумчиво делаю глоток воды. Трудно вспомнить, что Лемонд говорила, а на что — просто намекала движением тонкой брови.
— Возможно, — наконец говорю я, — но даже если я отдам тебе переписку, это не поможет обойти вопрос о конфиденциальности информации. Ты должен заставить суд признать документы уликами.
— Мой адвокат считает, что сможет уговорить судью, если ты откажешься от своего права на молчание.
— Какого еще права?
— Лемонд утверждает, что действовала как адвокат, а раз она отправляла тебе письма, то ты являлся ее клиентом. Ты можешь отказаться от права клиента на молчание.
Теннис начинает слегка подпрыгивать на стуле, ликуя от возможности перехитрить «Кляйн».
— Думаешь, это сработает? — сомневаюсь я.
