Впервые Александра Николаевича притащили к Слащову еще в Одессе, когда маячила надежда на победу белого движения… Это было давно, Год назад!
Сейчас Слащов командовал обороной Перекопа, а Врангель уже переехал на пароход «Великий князь Александр Михайлович». Капитаном этого корабля был грек, который знал и любил Вертинского. Завтра он готов был взять к себе певца и увезти их вместе с бароном в Константинополь.
Адъютанты Слащова подхватили сонного Вертинского и потащили вниз, в ресторан, откуда доносились визги и звон посуды.
Генерал был в центре зала и все действие держалось на нем… Сегодня Вертинскому даже не пришлось петь. В ресторанном зале кто-то недавно разобрал рояль, а пианино было лишь на третьем этаже. Пока адъютанты стаскивали его, ломая мраморные ступени, Слащов беседовал с Александром Николаевичем. Говорил лозунгами и так громко, чтоб в зале все слышали:
– Пока у меня семечек хватит, Перекоп не сдам! Соберу в Севастополе всю штатскую сволочь и всех отправлю на фронт. Почему мы должны спасать этих тыловых крыс, сидящих на чемоданах? Всех на фронт!
Вокруг послышались одобрительные возгласы… И Вертинский понимал, что Слащов прав. По Севастополю бродили толпы дезертиров. На каждом перекрестке продавались паспорта и визы любых стран. Спекулянты старались скупить любые вещи, сбрасывая корниловские деньги, которые все называли «колокольчиками»… Все готовились к бегству, а это приближало поражение.
Адъютанты уже втаскивали в зал пианино, когда к Слащову подскочил полковник и передал лист бумаги.
Через минуту генерал выбежал из ресторана с криком: «Дождались! Теперь их невозможно сдержать! Через три дня – ждите гостей».
Все офицеры рванулись за Слащовым, а оставшиеся обыватели молча разошлись. Никто ни о чем не спрашивал. Все понимали, что большевики прорвали Перекоп и за три-пять дней займут весь Крым. По опыту Харькова и Ростова все знали, что ЧК сразу начнет сортировку: кого к стенке, кого подождать…
Утром следующего дня Вертинский был на пароходе «Великий князь Александр Михайлович».
В суматохе Александр Николаевич не простился с Собиновым и Плевицкой, которые жили в соседних номерах.
Когда берег начал удаляться, певцу вдруг вспомнился князь Дмитрий Яблонский. Он так и не приехал в Севастополь… Плохо, если погиб по дороге. А мог просто застрять в своей Массандре.
* * *
В этот день Яблонский выехал, наконец, из Массандры. Три грузовичка стали спускаться вниз, к Ялте.
