– Во-первых, необоснованно прекратили дело. Во-вторых, не допросили его бывшую жену. И в-третьих, держались с ним иронично.
– Держался, Юрий Александрович.
– Надо научиться скрывать чувства, – порекомендовал прокурор совершенно бесчувственно.
– Теперь уже не успею.
– То есть как – не успеете?
– До пенсии не успею.
– Вам до пенсии десять лет. А почему не допросили его бывшую жену?
– Характер гражданских правоотношений очевиден. Допрос жены Мишанина ничего не добавит. Она же не признается, что вышла замуж ради квартиры, машины и алиментов.
– Откуда вы знаете, что она скажет?
– Хотя бы из показаний ее брата, Смиритского. И еще из жизненного опыта.
– Жизненный опыт к делу не подошьешь.
– Анатолиий Федорович Кони советовал пользоваться здравым смыслом и житейским опытом.
В моей ссылке Прокопов, видимо, уловил намек на сравнение его, юного прокурора, с блестящим прокурором Кони.
– Жену надо было допросить, – сухо заключил он.
Юрий Александрович прав. Если следовать форме, всегда будешь прав; впрочем, прокурор всегда прав. Даже самый молодой в городе. Говорили, что Прокопов любит рок и ходит на дискотеки, играет в теннис и крутит в доме видео. Знающ, современен и молод; главное – молод. После университета он попал в район помощником прокурора; потом его, как молодого, двинули в аппарат городской; потом, как молодого, поставили прокурором района. Не удивлюсь, если Прокопов станет заместителем прокурора города – как молодой.
Боже, но чему он может меня научить? Закону? Я знаю его не хуже прокурора. Следствию? Я знаю его лучше прокурора. Выходит, что он может мною лишь командовать, а не руководить; выходит, что ему остается ловить меня на случайных промашках. Это ли основа для деловых отношений?
– Сергей Георгиевич, на вас поступила и вторая жалоба.
– Третья, – поправил я ради верного счета.
– Почему третья?
– Вместе с Овечкиной.
– Да. Третья от Чариты Захаровны Лалаян. Странная жалоба…
Видимо, странность была столь неудобной, что прокурор замешкался. Нужно было помочь:
– Мишанин жаловался, что я ироничен. А Лалаян, наверное, жалуется, что я несимпатичен?
– Лалаян утверждает, что вы подстрекали се убить отца.
И Прокопов жадно глянул на меня. В его карих округлых глазах было столько добросовестного любопытства, что я стушевался, не выдержав подозрения. Вдобавок, в правом глазу светилось агатовое пятнышко – наверное, бельмецо, – которое нацелилось прямо в мою переносицу, как поймало в оптический прицел.
