— Розалин не из тех, кому нравится, чтобы их жалели. Но поверь мне на слово, за ее веселостью и беспечностью… — Слезы, наполнившие глаза Софи, помешали ей договорить.
— Прости, если твоя сестра несчастна. Мне она показалась действительно хорошим человеком.
— Думаю, твоего племянника привлекают стервы.
— Как и меня, — буркнул Филипп. — Может, его вкусы меняются… Это бывает, — резко добавил он. — Налить тебе кофе? Еще немного осталось.
— Я не хочу кофе, я хочу, чтобы ты ушел! — воскликнула Софи. — Говори, что хотел, и убирайся!
Филипп перехватил ее сердитый взгляд и, не отрывая глаз, опустился в кресло перед камином.
На мгновение в голове Софи возник яркий образ, такой реальный, что она даже почувствовала сильные пальцы, пробегающие по ее волосам. Она сидит на полу у его ног, голова лежит у него на коленях…
Звук собственного имени вырвал ее из мира грез.
— Софи, с тобой все в порядке? — Неожиданно-нежные интонации окончательно вывели ее из равновесия.
— Со мной не может быть все в порядке, пока я дышу с тобой одним воздухом! — огрызнулась она.
Филипп, полностью расслабившись, вытянул вперед длинные ноги и скрестил руки на груди.
— Ну и что ты думаешь?
— О чем? — озадаченно спросила Софи.
Его глаза подозрительно сузились.
— Ты слышала, что я только что сказал?
— Нет… да… — Не могла же она сообщить ему, где витали ее мысли.
— Похоже, нет. Я спросил, не хочешь ли ты поработать на меня.
Софи нервно засмеялась и опустилась в кресло напротив. Такого поворота событий она никак не ожидала.
— А теперь поподробнее.
— У меня есть шестилетняя дочь, — словно нехотя начал Филипп.
— Знаю. Но нет жены. — Потому что Филиппу Маршану не нужны отношения, выходящие за рамки спальни.
— Я пришел сюда не для того, чтобы говорить об этой женщине… о Патриции.
Софи не понимала, почему он таким пренебрежительным тоном говорит о матери своего ребенка. Ведь не настолько же он черств, чтобы не испытывать хотя бы благодарности, если никогда не знал, что такое любовь.
— Она умерла? — Софи замерла, услышав свой бестактный вопрос.
Филипп же выглядел удивленным, но не более.
— Конечно нет, — сухо ответил он. — Она в Нью-Йорке. Тоже модель. А с чего ты взяла, что она умерла?
— Ну, не знаю, — пробормотала Софи. — Просто ты воспитываешь ребенка один…
Филипп с мрачной улыбкой наблюдал за ней.
— Прежде чем разыграется твое богатое воображение, поясняю: я никоим образом не давил на Патрицию и ни к чему не принуждал. То, что Мишель осталась со мной, решила ее мать.
