Тут с места поднимается дама, радиорепортер лет тридцати с небольшим.
— При всем уважении, майор, вы не ответили на вопрос: чем конкретно помогает полиции синьор Шэман? — Она разворачивается к Тому; в ее глазах хорошо виден азартный блеск. — И правда ли то, что говорится о его пылком любовном увлечении?
Среди журналистов и репортеров раздается взрыв хохота, а местами — даже аплодисменты.
Орсетта переводит сказанное Тому, и бывший священник заливается краской.
Руку поднимает Карвальо.
— Ваш последний вопрос ответом удостаивать я не стану. Что касается предпоследнего, то скажу так: Том помогает нам с религиозным аспектом, который может — или не может — иметь отношение к убийству Моники. Вот, собственно, и все. Больше на подобные вопросы отвечать я не стану, поэтому не тратьте времени попусту.
Следующий вопрос задает молодой репортер с переднего ряда.
— Известно, что недавно вы подняли со дна лагуны еще несколько тел. Они уже опознаны? Есть ли связь между ними и убийством Моники Видич?
Ровным голосом Вито отвечает:
— Мы обнаружили еще два тела, однако личности до сих пор не сумели установить. Сейчас мы над этим работаем и как только преуспеем, то сразу оповестим родственников погибших. Все. Кто следующий?
Пока Вито дожидается поднятых рук, через заднюю дверь в зал входит Валентина Морасси.
— Что ж, замечательно. Если вопросов больше не будет, то я передаю слово синьору Шэману. Его итальянский еще хуже, чем мой английский — и английский многих из вас, я так понимаю, — поэтому синьор Шэман будет говорить через переводчика.
Вито сходит с подиума, и на его место поднимаются Том с Орсеттой.
К майору тут же подходит Валентина и, прикрыв рот ладонью, шепчет ему на ухо:
— К главному престолу в соборе Санта-Мария-делла-Салюте прибили человеческую печень.
— Господи боже… — Вито накрывает лицо рукой.
Венеция
26 декабря 1777 года
Амун приходит в себя. Он совершенно наг. Ему холодно. И он крепко привязан к подобию деревянного распятия.
Ветер дует в полную силу. Значит, Амуна оставили на открытом воздухе. В саду? В поле? Нет, не понять… Голова раскалывается, в глазах все плывет.
Колпак сняли. Ну, хоть дышится свободно. Мозг как будто горит, зато прочие части тела задубели от холода.
Раздается какой-то шум.
Прямо перед Амуном взвиваются вверх языки пламени.
Костер.
Какие-то лица. Маски, платья… Долгополые, изящно расшитые плащи… Вот он, обещанный райский пир! Какое облегчение.
— Луиза! — окликает Амун куртизанку.
