— Этот наш, а тот не наш...
— Ревнуешь?! — воскликнула Зина с такой радостью, будто бы эта ревность впервые доказывала ей, что муж ее обожает.
Больше она ни о ком не расспрашивала.
Позже других пришел на импровизированную танцевальную площадку генерал-майор Тальянов. Для него майор Шагов тотчас принес два стула, но генерал с добродушным неудовольствием сказал:
— Спасибо, Григорий Ефимович, но я еще не настолько стар, чтобы сидеть и смотреть, как танцует молодежь.
Он подошел к жене начальника политотдела — блондинке неопределенного возраста — и повел ее в танце. Зина заметила, что сотни глаз смотрят на эту пару, и ей захотелось станцевать с генералом, чтобы обратить на себя такое же внимание. Она села на стул, который принес Шагов, и генерал, отведя к стулу после танца блондинку, пригласил Зину. Он танцевал, стремясь не выбиться из ритма, и Зина ободрила:
— Вы танцуете хорошо, как молодой курсант...
— Увы, — улыбнулся генерал, — тридцать лет уже не курсант.
Потом Зину пригласил старшина Князев, и она ему не отказала. Но после она танцевала только с мужем, офицерами и курсантами, а если к ней подходил сержант или старшина, она отвечала, что уже приглашена.
Уже вечерело, когда буфеты стали свертываться, машины уезжать. Некоторые офицеры нехотя пошли с женами к семейным домикам, где предстояло жить до глубокой осени. Праздник кончился сказочным по красоте фейерверком, осветившим облака.
Оглядываясь на догоравшие в небе разноцветные ракеты, Зина медленно шла к домику мужа — единственному домику, где сейчас не было света. Пучков отпер дверь и вошел в необжитую комнату. Он включил лампочку, лежавшую на списанном самолетном аккумуляторе-проводку от движка еще не успели сделать, — и глазам предстала почти пустая комнатушка, с неразвернутой раскладной кроватью у стены, с фанерным самодельным столиком и дюралюминиевой скамеечкой на ножках из дюралевых труб.
Зина села на эту скамейку и сказала:
— Ох! Как я устала!
Пучков ходил из угла в угол и курил.
— Люди ужинают сейчас. Новоселье отмечают. А тебе досталась эта... будка! После приличной квартиры в городе жить в этой конуре!.. — изощрялась Зина в злословии.
Пучков промолчал. И она смягчилась.
— Ладно, милый. Давай наведем порядок...
Прежде чем постучать в дверь, Корнев долго вытирал ноги о протектор — мягкую каучуковую оболочку, в которую заключают бензиновые баки самолета. При простреле бака бензин начинает вытекать, рваные края протектора растворяются, делаются мягкими и заклеиваются. И самолет даже с простреленными бензобаками может выполнить боевое задание.
