— Нет, не завидуете. Вы считаете, что мы чересчур наивны, вот и все, — сказала она тихо, снова садясь в шезлонг. — Интересно, есть ли на свете хоть один человек, который вам небезразличен?
Алан неопределенно повел плечом.
— Считаете меня бездушным чудовищем?
Более всего на свете ему хотелось, чтобы сейчас она ответила «нет», но он понимал, что вряд ли может на это рассчитывать. Не так давно Алан поймал себя на том, что ищет объяснение появлению в газете трех грязных статеек — другое объяснение, хотя все и так было очевидно. Она передала материал репортеру…
С тех пор как он отобрал у Инессы фотоаппарат и телефон, ничего подобного в газетах больше не печаталось.
Несколько секунд Алан раздумывал над тем, что могло бы быть между ними, однако затем выкинул из головы глупые мысли. Долг для него всегда был на первом месте, и он не мог этого изменить.
Ему следует держаться от нее подальше, даже несмотря на то, что Инесса сама желает очутиться в его объятиях. Однако искушение было столь велико, что вся его сила воли пасовала перед ним.
Но он должен был думать о Грегоре и о его благополучии, а вовсе не о желаниях плоти. Он обязан был отказаться от того, чего ему хотелось более всего на свете…
Сейчас переговоры между мятежниками и свергнутым правительством Сан-Мартина начали приносить определенные результаты. Однако достаточно было одного неосторожного шага, чтобы все усилия пошли прахом. Алан обязан был проследить, чтобы ни одно слово о переговорах не просочилось в прессу. А эта журналистка, находящаяся в двух шагах от его тайны, могла серьезно помешать ему. Самым правильным выходом из положения было держать ее поближе к себе — так, чтобы она все время находилась в поле зрения и не совершила бы ничего непредсказуемого.
Алан задумчиво произнес:
— Меня беспокоит то, что вам придется сидеть без электричества.
В серебристых глазах мелькнуло удивление.
— Я сумею с этим справиться, — заверила его Инесса.
Не сомневаюсь в этом, подумал Алан. Эта особа была удивительно самостоятельна.
— Ни воды, ни возможности приготовить еду…
— А дровяная плита! А колодец! — ответила она, вздернув подбородок.
— Вы не подумали над моим предложением, верно? Может быть, вам все-таки переночевать здесь? Завтра электричество наверняка починят.
Инесса подняла голову, делая вид, будто разглядывает облака. Алан почувствовал, как его охватывает желание при одном только взгляде на эту невероятно красивую женщину. Все в ней — прямая линия тонкого носа, гордый изгиб упрямых губ, округлый подбородок, великолепное тело — привлекало его. Однако к этому примешивалось еще какое-то странное, непонятое чувство, с которым он не мог совладать.
