как говорят подопечные моих ребят, не попадаю. Всегда меня Коба хоть немного отодвинет. Верит, верит, потом — как наколдовали.
На Кавказе дела разворачиваются неплохо.
2/V-43
Месяц пролетел как день. Каждый день у Кобы. Какой день! День в Наркомате и в Совнаркоме, а ночь у Кобы. Каждую ночь.
Времени нет, а силы откуда-то берутся. Обидно, что часто тратим их дурацки. Как хватало долбо…бов, так и остались. Меньше, но хватает. Так что второй такой войны я не выдержу. Такой больше и не будет.
Был момент, думал не выдержу и расплачусь. Были у Кобы на даче, работали. Все разошлись, остались Вячеслав, Георгий, Анастас и я… И ещё кто-то, не помню. Тут он на меня снова накинулся. По грузински кричал. На тебя жалуются с Кавказа — в 1942 г. готовил сдачу, подбирал агентуру. «Сдача, понятно, чепуха. Но вы, товарищ Берия, опытный чекист и старый кавказец. Как вы могли допустить утечку информации. Тогда слухи были хуже немца».
Ну, подбирал, как с Кобой и договаривались. И я же виноват. Говорит: «Надо было это делать тоньше».
Видел он бы там обстановку. До его кабинета паника не доходила даже в самом начале, Жуков раз заплакал, и все. А тогда в Тбилиси было — все с ума сходили. Хуже Москвы. Нет. Кавказ — это повод. Кто-то что-то ему сказал серьезно. А кто и что? Вячеслав сидел и очками блестел довольный. Что Коба говорил, не понял конечно, но понял, что ругает.
Ну, ладно, не привыкать. Докладывали, что за время моего отсутствия у Кобы особенно часто были Вячеслав и Анастас, часто оставались втроем. Остальные выйдут, а этих Коба задерживает. В чем дело? Конечно, с ними он знаком с царских времен, с подполья. С ними и еще с Климом.
Анастас хитрец. Вячеслав тоже непростой орешек. С Георгием проще. Но не всегда, хоть сколько вместе уже.
3/V-43
Вчера доставили полевую сумку Арсения Филипповича. Мальчишка принес в партизанский отряд, рассказал, как у него оказалась. Арсений Филиппович пропал без вести в августе 1941 г. По словам мальчишки, он крутился около наших артиллерийских позиций и вдруг появились немецкие танки, много. За ними пехота. Начался бой, какой-то командир с пулеметом оказался на высотке, косил пехоту. Когда артиллерию разбило, командир начал отходить в лес, на опушке ранило. Мальчишка увидел, подбежал. Лужа крови, рядом догорают документы. Мальчишка оттащил в кусты, а немцы прошли стороной, в лес углубляться не стали. Говорит, у командира в петлицах были четыре «шпалы». Так и есть. Он в форме артиллерийского полковника уехал. Умирал, сказал, мальчишка заучил наизусть. Сказал: «Запомни и передай нашим. Пусть передадут Лаврентию Павловичу Берии, что Арсений погиб. Глупо, не успел выбраться. Личные документы и прочее уничтожил. Бумаги в сумке уничтожать не стал. Жалко. Пусть Лаврентий Павлович почитает. Сумку пусть не вскрывают, я ее запечатал пальцем. Пусть на Лубянке вначале проверят оттиск».
