Мишка сразу увидел все на этой постели и отвернулся - даже испытанному в деле моряку надо было бы привыкнуть к тому, что увидел он на подушках. Мишка подошел к окну, подышал. Начало темнеть, сосны шумели, ветер нес мелкий льдистый снег. Свет лампы, стоящей у кровати, теперь лежал на снегу, его лимонное пятно окружало как раз то самое место, где Мишка нашел книгу. По осыпавшейся лунке в снегу изгибалась Мишкина тень...
Шифоньер был открыт, там висели два костюма - розовато-бежевый летний, точно такой был у одного отцова приятеля, Яниса Генриховича, и темно-серый, с жилетом - такой был у отца. Лежали зефировые рубашки без воротничков - такие Мишка и сейчас донашивал после отца, лежали отдельные воротнички - их мать давно на заплаты пустила, лежали трикотажные кальсоны - отец кальсон не носил, валялся берет - отец стал носить такой же после той самой командировки, из которой вернулся загорелый и с плохо двигающейся правой рукой... Еще висели в шифоньере на протянутой между вбитыми в дверь гвоздиками веревочке галстуки - три пестрых, тонких, на резинках и одни из такого же темно-серого материала, как костюм. У отца тоже был такой галстук. Еще лежали трусы, теплые нижние фуфайки, вязаная безрукавка в косую клетку, носки - и все.
А лежало все это - и не лежало, а валялось - на дне шифоньера. Валялось, свернутое в клубок, какой получается, если сначала все вынуть, а потом все вместе побыстрей запихать обратно. Такой клубок Мишка тоже уже видел - год назад... Только костюмы аккуратно висели на тремпелях, а галстуки - на веревочке.
Пересмотрев все, что было в шифоньере, Мишка решился вернуться к постели, к той, незастланной, залитой по подушкам и краю пододеяльника кровью. Крови было много. Она стекла от двух верхних углов подушки к середине, где задержалась во вмятине, расплылась кляксой, а дальше, на пододеяльник, стекла уже тонкой струйкой. Кровь была засохшая и казалась почти черной.
Мишка еще подышал возле окна, сглотнул и по темной лестнице спустился на первый этаж. В кармане он нащупал электрический фонарик-жужжалку, отец подарил, когда ездил в Крым. Мишка пожужжал, посветил под нож На лестнице лежал красный узкий ковер с каймой, на ковре в дергающемся луче жужжалки были едва видны редкие темные капли. В одном месте ковер сбился, здесь темных капель было много на деревянных ступеньках, на перилах здесь тоже была кровь... В большой комнате первого этажа было уже почти совсем темно, только от снега через окно шел слабый зеленый свет.
