– Как насчет кошек? – спросил я. Мистер покинул гостиную сразу после прибытия остальных людей и сейчас его не было видно.
– Кошки – безусловно, – сказал сэр Стюарт слегка удивленно. – Насколько я могу судить, все кошки. Но они не очень впечатляются тем фактом, что мы мертвы и всё ещё присутствуем. Я нечасто видел от них какую-либо реакцию.
Отец Фортхилл осторожно поднял Тото с пола. Маленькая собачка энергично заёрзала, виляя хвостом, и успела облизать руки старого священника прежде, чем он успел аккуратно отдать её обратно Эбби. Улыбнувшись и кивнув ей, он налил себе свежего чая и снова сел.
– Кого они ждут? – спросил сэр Стюарт. – Эту Молли?
– Возможно, – сказал я. В комнате был ещё один стул. Он стоял ближе всех к двери и дальше всех от любой другой мебели в комнате. Практически все остальные места в комнате были на линии огня, направленного на последний стул, если бы дело дошло до стрельбы. Возможно, это было совпадением. – Но я так не думаю.
Раздался короткий щебечущий звук. Мерфи включила рацию, которая была меньше, чем колода карт.
– Мёрфи. Прием.
– Приближается понтомобиль, – раздался тихий голос. – Мохнатики идут на перехват.
Уилл изумленно фыркнул.
Мерфи улыбнулась и покачала головой, прежде чем ответила по рации:
– Спасибо, Глазастик. Заходи, как только она появится. Тебя ждёт горячий чай.
– Погода – просто рехнуться можно, правда? Только в Чикаго такое бывает. Глазастик, отбой.
– Это просто ни в какие ворота, – сказал Даниэль, когда Мёрфи отложила рацию прочь. – Это ужасный способ связи. Он может вызвать путаницу в тактической ситуации.
Мерфи выгнула бровь и сказала сухо:
– Я пытаюсь представить себе ситуацию, в которой ошибочное сообщение быть готовым к появлению врага привело бы к катастрофе.
– Если бы кто-то в команде жонглировал склянками со смертельным вирусом, – быстро вставил Уилл. – Или нитроглицерином.
Мёрфи кивнула.
– Заметка: не использовать рацию в случае миссии с нитровирусным жонглированием.
– Учтено, – протянул Уилл.
– У вас слишком большой рот, мистер Борден, – холодно сказал Даниэль.
Уилл не шелохнулся.
– Это не мой рот, малыш. Это твоя шкурка. Она слишком тонкая.
Даниэль прищурился, но отец Фортхилл положил руку на мускулистое плечо юноши. Старик не смог бы удержать его физически, но его прикосновение могло держать не хуже, чем якорь на стальной цепи держит линкор. Попытка Даниэля подняться перешла в стремление сесть поудобнее и он сложил руки на груди, нахмурившись.
