— Ты жил в этом городе? — спросил он.
— Почему — жил? Я и теперь в нем живу. И еще сто лет жил бы, если бы не ты. Какая нечистая тебя принесла?
— Я утилизирую остатки материальной цивилизации, — терпеливо повторил Л.
— Говоря по-простому — уничтожаешь, — сказал призрак. — Я видел — за тобой ничего не остается. Зачем?
— Очищаю место для новой жизни.
Призрак удовлетворенно кивнул.
— Ага. Я так и думал, что ты оттуда.
— Откуда?
— Ну, оттуда, — призрак неопределенно ткнул пальцем вверх. — Из космоса.
— Нелогичное рассуждение, — отметил Л. — На твоем месте я считал бы, что передо мной создание хаоса, а не космоса. То, что я делаю, ты должен воспринимать как разрушение.
— Хорошо, хорошо, называй, как знаешь. Ты умнее, чем я, ты знаешь, что и как я должен воспринимать лучше, чем я сам. Кто нас завоевал?
— Вас?
— Нашу планету.
— Нельзя завоевать планету, на которой нет разумной жизни, — ответил Л. — Ее можно только колонизировать.
— Хорошо, кто нас колонизировал? Такие, как ты?
— Нет «таких, как я». Я здесь один.
— Значит, для тебя одного — целая планета? — призрак присвистнул. — Неплохо! И чем тебе мешают наши развалины?
— Но колонизация, как вы ее понимаете — это фантастика, — продолжал Л., не обращая внимания на болтовню призрака. — Организм, приспособленный к жизни на определенной планете, не сможет нормально функционировать ни на какой другой. Жизнь — это очень сложная структура. Под нее трудно подогнать условия — ей соответствуют только те, которые ее сформировали. Иначе говоря, любой живой организм может полноценно существовать только на своей родной планете.
— Хорошо, хорошо, не умничай, — проворчал призрак. — Считай, что я тебе поверил. Так откуда же здесь возьмется жизнь? После всего того, что произошло…
— Жизнь зародится. Так или иначе…
— Что, снова от обезьяны? — призрак хихикнул.
— Обезьяна… — Л. покопался в памяти. — А, довольно сложная белковая структура… Происхождение видов вне моей компетенции, если ты об этом.
— Об этом, об этом. Но я уже понял, что ты не по созданию — ты по разрушению. От другого ведомства, так сказать. Прости, приятель.
Призрак прошелся туда-сюда вдоль окна-витрины. Л. изо всех сил старался его не замечать — для этого он переключился на приборы дальнего слежения и занялся проверкой внешних секторов и реорганизацией групп манипуляторов — дело муторное, требующее самого пристального внимания.
— Значит, ты тут один такой? — не унимался призрак.
— Один, — снова сказал Л. и не стал уточнять, что он на самом деле вообще один — не только «тут».
