— Зачем нам идти к холмам? — спросил Ял, когда с едой было покончено.
Вокруг них лежал ровный слой свежей ледяной крошки — все, что осталось от их лагеря. Крошка скоро слежится и превратится в твердый панцирь, каким покрыто все вокруг, вся земля, весь мир Уайялы.
— В твоем мире есть холмы, — ответил Уайяла.
— Но не эти, — сказал Ял. — Это не мой мир. Здесь не может быть моих холмов.
Уайяла повернул голову и уставился Ялу в переносицу. Его взгляд был таким же ледяным, как и все вокруг — он ничего не выражал. Но Ял уже давно знал Уайялу и научился угадывать, что кроется за каждым его взглядом. Сейчас это было, пожалуй, удивление.
— Здесь не может быть и моих холмов, — сказал, наконец, Уайяла. — В моем мире нет холмов. Я никогда раньше не знал, что они существуют. Значит, это твои.
Ял поднялся. Уайяла сказал «сегодня». Холмы маячили где-то на горизонте — Ял затруднялся определить расстояние на глаз. Хорошо хоть лед больше не изображал зыбучий песок и казался, скорее, задубелой от мороза землей. Впрочем, определять расстояние на глазок в ледяном мире бессмысленно. Уайяла прав — они достигнут подножья холмов к вечеру. Вернее, вечер не наступит, пока они не подойдут к холмам. Случится это, как и вчера, только тогда, когда он, Ял, будет валиться с ног. Так случалось всегда, когда Уайяла устраивал походы.
— В холмах мы остановимся, — сказал Уайяла.
— Надолго?
Уайяла покачал головой.
— Не знаю, сколько нам потребуется времени.
Ял вздохнул и постарался прибавить шагу — Уайяла не любил, когда он отставал. Он уже не хотел поскорее добраться до холмов. Как бы он не устал от похода по изменчивой, но в то же время страшно однообразной ледяной пустыне, сидеть на одном месте ему совершенно не улыбалось. Лучше выбиваться из сил, продвигаясь к какой-то видимой цели, чем день за днем выполнять бессмысленные задания, отвечать на одинаковые вопросы и изводиться от ожидания. Он не мог сказать, чего ждет. Скорее всего, это даже не было его ожиданием — чего-то ждал Уайяла. Когда ожидание становилось совершенно невыносимым, Уайяла уходил — не говоря ни слова, просто вставал со своего ледяного кресла и шел прочь, оставляя Яла одного. Тогда Ялу становилось полегче — он, по крайней мере, твердо знал, чего ждет. Возвращения Уайялы.
Однажды Уайяла не вернулся — и Ял пережил три дня и три ночи настоящего страха. В то время они жили в лесу — это была очень долгая остановка. Ялу начинало казаться, что он никогда в жизни не видел ничего, кроме этого леса. Уайялы не было пять дней — потом Ял перестал считать, потому что подсчеты приводили его в ужас. Когда Уайяла уходил, дни для Яла принимались лететь с огромной скоростью. Страх пришел, когда закончились оставленные Уайялой припасы. Через три дня, которые тянулись до странности долго, Ял двинулся на поиски. Ему казалось, что он знает лес, но, пройдя едва три-четыре километра, он понял, что заблудился. Он не мог найти не только Уайялу, но и дороги обратно. Лес, казавшийся ему детской комнатой, в крайнем случае — небольшим домом, на самом деле оказался огромен, целая Вселенная была лесом: гладкие ледяные стволы, хрупкие сосульки-колючки, лоскутки инея-мха на ледяных глыбах — и так без конца. Он мог преодолеть сто километров или всего десять шагов — и не заметить ни малейших изменений.
