Джек взял Алену под руку:
— «Залитый светом цех поражал грандиозностью, оглушал непривычное ухо грохотом станков, ворчаньем мощных кранов». Как — милое начало для нестандартного очерка?
— А ну тебя! Все надо приземлить, обмызгать… Противно!
— Понимаю: цех освещен не электричеством, а трудовым энтузиазмом, стучат не станки, а сердца, перевыполняющие план перегонки крови в телах ударников.
— Всё? Жалко мне тебя.
— Пуркуа?
— А, после!
Алена освободила руку. Она не видела Сашку — он шел позади, — но знала: лицо у него темное, сведенное. Ну почему он такой? Зачем ей все время надо помнить о том, чтоб его не рассердить, когда хочется только слушать, смотреть? Все здесь ново для нее — забельский заводик, где работает отчим Петр Степанович, целиком, со всеми цехами и двором, уместился бы в этом огромном, высоченном здании.
Словно движущийся мост, проходит над ними подъемный кран, медленно покачиваясь, опускается тяжелый груз, к нему бесстрашно подходит человек и рукой направляет на место массу сверкающего металла — кусок толстенной полированной трубы. Кабинет начальника цеха похож на капитанский мостик — весь из стекла, стоит на «палубе» цеха, возвышается среди станков. Так и манит полазить внутри похожего на гигантский керогаз рабочего колеса турбины, там, где побежит вода, вращая эту громаду.
— …Пульт управления будет находиться в Москве. Москва — потребитель, она и будет регулировать количество вырабатываемой энергии. Нужно больше — нажимается кнопка: сильней напор воды. Нужно меньше энергии — и другая кнопка командует: убавить напор.
— Так, прямо из Москвы сразу передается?
Главный инженер усмехнулся:
— Машина не только сила — она умная, надежная.
Он сказал словами Глеба, он любит машины. Голос у него звучный, но, как говорится, с песочком, надорван в шуме цехов. И людей любит, с каждым говорит по-разному. Сашка на днях вычитал, кажется, у Паскаля: «Люди ограниченные не замечают разницы между людьми», — этот замечает. Узнать бы, как он живет, сколько ему лет, что он любит, кроме работы, кого любит, что у него дома? И вообще в чем его счастье? У каждого же оно свое.
— Отливка поступает разметчикам…
— Ничего себе деталька! — Женя скрылся за шершавым, грубым металлическим сооружением с изогнутыми лопастями.
— Да, деталь. Часть рабочего узла, который вы только что видели. Только там эти части обрублены, обточены, отполированы и, конечно, имеют другой вид. Процесс обработки детали начинают разметчики. Как, Алексей Андреевич, посвятишь товарищей в свою магию или некогда?
