— Каникулы — это вещь! — сказал Джек.
— Братцы, пусть Валерий стихи почитает. Любовные, — стонущим голосом предложил Женя. — Ч-чудные! И у него оч-чень это… — Удар кулака по воздуху досказал.
Обычно перенаселенное Женино сердце временно пустовало. Никем не вдохновляемый, он сам не писал и тяжко страдал без стихов и любви.
…О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!..
Знакомый бархатный баритон, знакомые строчки для Алены сегодня зазвучали по-новому. Во всем слышалось ей торжество весны, жизни: «За мученье, за гибель — я знаю, — все равно: принимаю тебя!»
— Ух, Валерий талантливый! — Агния прислонилась головой к плечу Алены — они сидели рядом на кровати.
…Есть времена, есть дни, когда
Ворвется в сердце ветер снежный,
И не спасет ни голос нежный,
Ни безмятежный час труда…
«Ну, вот и правда и ерунда, — думала Алена, по-своему слыша Блока. — И пусть „безумие любви“, пусть „во всем другой послушна доселе гордая душа“. Так легко, даже нравится покоряться Глебу — он ведь никогда не требует, не обижает. Он — чудо».
начал Валерий.
Горечь есенинских строк только на минуту обожгла, Алена сильней откликнулась на слова: «дух бродяжий», «буйство глаз и половодье чувств».
Вот услышала незнакомое:
«Когда вы стоите на моем пути… Разве я обижу вас?.. Я — сочинитель. Человек, называющий все по имени, отнимающий аромат у живого цветка».
«Что, что, что?» — чем-то возмутили Алену слова:
…я хотел бы,
Чтоб вы влюбились в простого человека…
А поэт не простой? Фу ты!..
… — только влюбленный
имеет право на звание человека.
О-о-о! Вот это…
— Последние строки — да! А больше — ни слова хорошего! — отрубила Алена.
Ей разом возразили Джек и Валерий:
— Неверно! Не понимаешь ты!
— Непутевые стихи, братцы!
— Ч-чу́дные ритмы, Глашуха!
Спор завился стремительно и круто — уже не понять: кто с кем? против кого? за что? И вдруг все с разных сторон уперлись в одно слово: «влюбленный». У Блока — узко, как отношения между женщиной и мужчиной? Или можно «любить землю и небо», «рифмованные и нерифмованные речи», музыку, электричество, астрофизику?
— Не делайте из Блока дохлого Северянина! — громыхал Огнев.
Джек, Валерий, Женя отбивались:
— Блок не концентрат идей!
— Любовь к женщине — это узко?
— Говори — узко?
Алене надоел спор, главное — крик, у нее уже першило в горле. И кто знает, что думал Блок в тысяча девятьсот восьмом году? Почти пятьдесят лет назад! Важно, как мы сейчас думаем. Она хотела сказать это Агнии, взглянула в янтарно-желтые глаза, поняла, что в комнату вошел Арпад Дыган.
