Детки у папаши щегла
клянчили "купи-купи", а папаша отнекивался, отнекивался, да купил. А птах
таганский с секретом: щегол-гоностарь, весь год в клетке под платом скачет-молчит.
Наступает Страстная пятница, всетрепетный день, когда в храмах огня не теплят, так
повиснет гоностарь на жердочке и чудной смертью обомрет, а в Светлое воскресение
- гляди - встрепенулся живунок, поет-веселится, Христа славит красным голосом. Пока
жив гоностарь - всей Москве стоять и цвести непалимой купиной.
Хороша штучка, да последняя!
И на отшибе хорошества
вдосталь было. Торговались, плясали под ручку, пировали под солнцем на скатертях,
в кучах червонных листьев барахтались с хохотом, четыре мужика поворачивали круг
липовый на крестовине-вороте. Проплывали на потешном кругу девушки с ухажерами верхом
на белых утицах, рыбах дивьих, конях морских, петухах индейских в сапожках малиновых.
Скрипела ось карусельная, бусы рассыпались на легком ветру, алые и белые сочетались
на лету рукава. Последние дни солнце к Москве оборотясь лицом стояло. Отцветали
в просини высокие зоркие дни девичьей осени-синицы.
Щедруха-Москва, овощная,
скоромная, пестрядинная, бондарная, холстомерная, ягодная. Всякий день - сегодня.
Глаза у Москвы лазоревы,
злы от веселья, веселы от злости.
На Москве жизнь привольная,
всем на зависть, всякого товару явного и тайного-навалом.
По лесам окрест кедры,
кипарисы да винограды никем не видимы расцветают, гуляет по московским лесам Душа
чистая, лента аленькая в русой коске, ест считанную малинку-златенику с ладони,
по дубравам прохлаждается ножками точеными, позолоченными.
В моих садах незримых,
незнаемых, несказанных всяких птиц преисполнено и украшено: пернатых и краснопевных
сиринов и попугаев и страфукамилов.
Мимо едут люди, не видят
сада, птиц не чуют, разве кони ржанием приветствуют красоту сокрытую. Нашими слезами
плачет Душа чистая - на Москву дожди точит туманные.
Торг ревёт, всё за деньги
берет.
Давай подходи, и других
приводи, и Мишки и Тишки, и Варушки и Анюшки, приценись, удивись!
Нет, богата Москва, пишет
по белому льну одномедной патокой повесть о роскошном житии и веселии.
Да, утешьтесь, никто
на Москве не работает! Все москвичи жрут задаром маковые калачи, волошские орешки
попусту щелкают, да яхонты-бисеры, как шелуху плюют, алмазы-смарагды у нас на Москве
глухие петухи не клюют, и народец не мрет, а из пальца родится, спаси Богородица!
Торги многолюдные, реки многорыбные, огороды плодородные.
