Взялись кашевары за котлы. Воины прятались в тени от жаркого полуденного солнца. А Собинка проглотил наскоро кусок хлеба с холодным мясом, приготовленным мамкой, и — к подводам, на коих пушкари и пищальники везли свой диковинный огневой наряд. Живые они люди. Есть-пить тоже хотят. Сгрудились возле котлов.
Тем воспользовался Собинка. Подобрался к крайней телеге и приподнял рогожу, что закрывала неведомое оружие. Глянуло на него чёрное пушечное жерло. И в тот же миг ременная плеть обожгла руки.
Взвыл от боли и неожиданности Собинка. Рванулся бежать. Не тут-то было! Здоровенная ручища схватила его за шиворот. Мужик, чёрный, бородатый, рожа чисто разбойничья, ровно кутёнка поднял Собинку.
— Чего забыл в чужой телеге?
— Поглядеть хотел…
— Я тебе погляжу! — Мужик снова поднял плеть. — Своровать хотел? Али, — новая мысль пришла мужику в голову, — может, ты лазутчик ордынский?!
— Еще чего надумал! — вытаращил глаза Собинка.
Принялся мужик допытываться у Собинки: кто он и отчего, несмотря на молодость лет, находится при войске?
Рассказал Собинка всё, как есть. Поверил, успокоился мужик.
— Годов сколько? — спросил.
— Двенадцать.
Протянул мужик здоровенную руку:
— Меня зовут Никифором. Тебя как?
Назвался Собинка.
Никифор пояснил, словно оправдываясь:
— Знают в Орде, везём огненный наряд: пушки, пищали, ручницы. А вот сколько чего, надлежит держать в секрете. Непривычны ордынские кони, да и воины тоже, к огненному бою. Оттого на пушкарей и пищальников у великого князя Ивана Ивановича и воевод особая надёжа. И бережение особое. Велено караулить орудия и припасы к ним пуще глаз своих. Понял?
Кивнул головой Собинка.
— Коли любопытно тебе наше оружие, со временем покажу. И, живы будем, увидишь в деле. Добрый гостинец припасли супостатам!
Отпуская Собинку, Никифор сказал:
— От меня не бегай, не кусаюсь.
Хотел было Собинка напомнить про кнут-плеть. Раздумал. К чему на добрые слова отвечать злыми? Пришёлся ему по душе суровый пушкарь. Не болтун-пустомеля. Крепкий мужик. Таких любил и на них старался быть похожим Собинка.
Утром, проходя мимо обоза, с которым ехал Никифор, крикнул издалека:
— Здорово, Никифор!
— Здорово! — ответил тот.
Однако подойти — на что втайне надеялся Собинка — не пригласил.
Поднимая пыль, двигалось войско мимо деревень и сёл разных. Жилых и запустелых. Мимо пожарищ старых и, видать, недавних. И повсюду встречный люд с тревогой и надеждой смотрел на конные и пешие полки.
— Помоги вам бог отогнать лютого ворога! — напутствовали бабы. — Жён своих, стариков, детушек и нас, горемычных, от него оборонить!
