У меня открылся понос. Водянистый, цвета травяного сока. Я думала, что это из-за сырой тыквы, но, оказывается, причина была в радиоактивном облучении. Как сказано в докладе Нагасакского мединститута, органы пищеварения поражаются им в первую очередь. На следующий день человек чувствует сухость во рту, ему становится трудно есть и пить. Поднимается температура. Общее состояние сносное, но это обманчивое ощущение. Вслед за тем пропадает аппетит, появляются боли в животе и другие симптомы поражения радиацией, начинается расстройство пищеварения. Понос обычно водянистый, иногда клейкий, реже — с кровью. Если лечение в течение первой недели или десяти дней оказывается неэффективным, больной умирает.
После того как я добралась до квартиры, понос усилился. Мне становилось все хуже и хуже, дело, видимо, шло к. смерти.
Узнав, что Дзюнин-тё не пострадал, я вернула женщине десять иен.
— Ну что ж, возьму. Ведь все мое состояние — то, что в кошельке, — сказала она и, аккуратно расправив сложенную купюру, положила ее в кошелек. Мы расстались на холме. Женщины, решив, что отправятся к знакомым в Накагава, стали спускаться с холма.
Горная тропинка постепенно перешла в каменные ступени, по обеим сторонам которых стояли дома. Нужно сойти вниз по ступеням, и там будет моя родная гимназия. Мне хотелось как можно скорее увидеть своих учителей, сообщить им: «Я жива». Я быстро зашагала вниз. Передо мной шли два студента из высшего коммерческого училища. Один из них, с раной на ноге, опирался на плечо другого. Хотя кровь не шла, рана была глубокой.
Поблизости от женской гимназии в кварталах Накагава и Нарутаки жили местные богатеи. Знатная дама в шароварах из шелковой газовой ткани и девушка лет двадцати раздавали рисовые колобки. Увидев студентов из коммерческого училища, девушка посочувствовала: «Было ужасно, правда?» — и протянула им колобки. Они взяли по одному, но есть не стали. Увидев в саду колодец, парни попросили воды. Девушка поставила на камень поднос и побежала к колодцу. Белые рисовые колобки на подносе выглядели очень красиво.
Подошла дама и полотенцем перевязала рану юноше. На меня, босиком шагавшую следом, никто не обратил внимания. Я молча прошла мимо. Женщины, видимо, не считали меня пострадавшей — они не произнесли ни одного слова сочувствия. Я хорошо помню, что я испытывала к ним неприязнь. Даже горько усмехнулась. А еще говорят о человеческой доброте…
Впрочем, мне вовсе и не хотелось этих белоснежных колобков. Я тогда совершенно не чувствовала голода. Меня занимало другое: почему в то время, когда продовольствие выдается всем по карточкам, в этом доме столько риса, что его могут раздавать другим? По правде говоря, хотя у меня совершенно не было аппетита, я все же подумала тогда: «А хорошо бы каждый день иметь на столе такой рис». И еще у меня мелькнула мысль, что эти женщины ласковы только с мужчинами. Видимо, здесь проявилась вредность моей натуры, если в тот момент я сделала только эти наблюдения.
