Тамерлан. Потрясатель вселенной | страница 57

О походе Тимура на север было известно меньше. Однако на сей раз он взял столицу джете и пошел дальше. В самаркандских караван-сараях рассказывали о равнине движущихся песков — Гоби. Камар ад-Дин, последний монгол, дерзнувший вступить с ним в битву, был разгромлен и, бросив коня, бежал в одиночестве.

«Раньше мы затаптывали искры пожара, — сообщал Тимур оставшемуся в Самарканде Джехангиру, — а теперь погасили огонь».

В день его возвращения за тысячу миль по северной дороге в Китай самаркандцы вышли за окружавшие город сады встречать его. И молча стояли в темных одеждах.

Сайфуддин, старший из эмиров, направился во главе группы беков навстречу Тимуру. Свои черные одеяния они посыпали пылью. Завидя их, Тимур натянул поводья, а Сайфуддин спешился, подошел к стремени эмира и, не поднимая глаз, ухватился за него.

— Ты боишься? — спросил Тимур. — Говори же!

— В моем сердце нет страха, — ответил Сайфуддин. — Твой юный сын, еще не войдя в полную силу, скончался. Словно лепесток розы под порывом ветра унесся он от тебя.

Эмиру не сообщали о болезни Джехангира. Умер он за несколько дней до возвращения Тимура. Сайфуддин, наставник юноши, отважился сообщить Тимуру о его утрате.

— Садись в седло и займи свое место, — сказал ему вскоре Тимур.

Когда старый эмир исполнил приказание, был подан сигнал продолжать путь, и шагом — так как эта весть немедленно облетела воинов — войско вступило в Самарканд.

Вечером накард Джехангира, литавры, возвещавшие его появление с тех пор, как он получил власть, разбили на глазах у Тимура, чтобы в них никто уже никогда не бил. На миг широкие губы эмира сжались от душевной боли, Джехангир был ему дороже всего на свете.

Чтобы разобраться в происходящем, необходимо вернуться лет на сто назад и взглянуть на Хубилай-хана. Вернее, на монгольскую империю во времена Хубилая.

Завоевания Чингиза были такими стремительными и громадными, что один человек не мог долго управлять ими. Хотя его внук Хубилай и являлся ха-ханом, повелителем своих братьев, под властью его, в сущности, находился только Китай. Из своей столицы, Ханбалыка^>{18}, он правил пустыней Гоби, собственно Китаем и Корреей. Во всех остальных местах другие Чингизовы внуки грызлись между собой.

Это были внутренние раздоры, жестокие, непрекращающиеся и обычно безрезультатные. Различные уделы монголов оставались в целости, между ними разъезжали послы, по торговым путям непрерывно шли караваны. Длинная северная дорога из Рима до Москвы, оттуда через степи до Алмалыка, затем через пустыню до Ханбалыка была открыта. Дорога из Багдада до Ханбалыка тоже. Четверть века спустя после смерти Хубилая предприимчивый арабский марабут