Татар вдоль этого полукруга границы поджидал десяток разных войск — воинственные грузины вышли из своих кавказских твердынь. Рядом с ними, в верховьях Евфрата, стоял турецкий экспедиционный корпус. Кара-Юсуф, как всегда, рыскал со своими туркменами, большое египетское войско занимало Сирию, южнее лежал Багдад. Если б Тимур пошел на этот город, турки могли бы атаковать его тыл с севера; если б попытался проникнуть в земли турок в Малой Азии, за его спиной оказалось бы египетское войско.
Так что Тимур не мог идти сперва к турецким крепостям в Европе или столичному городу мамлюков в Египте. Не мог вынуждать кого-то из двух великих султанов к сражению, поскольку они могли в любое время вторгнуться в Азию>{53}.
Главной проблемой была вода. У войска были верблюжьи караваны, и Тимур взял с собой слонов. Но в основном это было конное войско, с запасной лошадью у каждого всадника. Чтобы идти в поход с количеством лошадей от пятидесяти тысяч до четверти миллиона, требовались "осмотрительность и прекрасное знание местности. Тимур ежедневно консультировался со своими географами и торговцами; впереди основных сил двигались разведчики, а впереди них разрозненные наблюдатели, доносившие о расположении противника и водопоях. Помимо наблюдателей за границы шли лазутчики.
Поначалу Тимур двигался неторопливо, с пышностью. С ним находились Сарай-Мульк-ханым, еще две женщины, украшавшие собой его двор, несколько внуков. Большая хорасанская дорога видела великолепие татарского двора.
Тем временем военачальники превращали Тебриз в базу для военных действий на западе, а равнину Карабаха в пастбище для конских табунов. Сам Тимур принялся писать письма. В частности, отправил послание ордынскому хану, который теперь был у власти в русских степях — Едигею. И получил на удивление откровенный ответ.
«Эмир Тимур, — писал Едигей, — ты говоришь о дружбе. Я жил при твоем дворе двадцать лет, хорошо знаю тебя и твои хитрости. Если нам быть друзьями, то непременно с саблей в руке».
Тем не менее ордынцы не мешали Тимуру и в начинающейся борьбе оставались нейтральными.
Баязеду, носившему прозвание Молниеносный, султану Турции, Тимур написал любезно, но с просьбой, чтобы он не оказывал помощи Кара-Юсуфу и султану Ахмеду — отдавшимся под покровительство турок и поэтому находившимся в тесном союзе с Баязедом. У Тимура пока что не было раздоров с турецким султаном; он относился с почтением к военной мощи Турции и, видимо, хотел сохранять с нею мир, если турки останутся в Европе.
