– Привет.
– Привет, – помедлив, отвечает он.
– Может… пошатаемся по городу?
– И за что мне такая честь?
– Да или нет? – Меня охватывает злость.
– Жди у больницы, – он кладет трубку.
Мы едем в машине, перебрасываясь незначащими словами. На моих коленях лежит прямоугольник солнца, я грею в нем ладони, отвернувшись к окну. Сквозь новые листья просвечивает солнце, на мои руки ложится их кружевная тень. Ее уносит и приносит дорога, как и наши ничего не значащие слова. У меня щемит сердце. Так со мной часто бывает. Осенью мне жаль уходящее лето, весной меня гложет хандра, что лето еще не пришло. Я всегда тоскую по тому, чего уже нет, и жду того, чего еще нет. У меня такой характер, ничего не могу поделать с собой.
Мы остановились у кофейни «Магриб», и она вернула мне запах турецкого пехотинца, обдав жаром песчаной бани. И я заказала мазагран, чтобы память могла остыть.
Ледяная газированная вода пузырит крепкий кофе, на дне бокала куски льда преломляют желтый электрический свет в красный. Я тяну из трубочки охлажденный кофе со вкусом лимона, жаркий запах османского лучника мучает мою память. Я провожу ладонью по смуглым предплечьям, на их коже рябь, черные редкие волоски встают вслед за моей рукой. Серые миндальные глаза щурятся, я рефлекторно отвожу взгляд. На моей коже тоже рябь, по ней бегут мурашки прямо к сердцу и от него вниз. Мой жар не остудит ледяной мазагран.
– Что молчишь? – неприязненно спрашивает Стас.
Я отворачиваю лицо; не стоит, чтобы он читал мои мысли.
– Что молчишь? – повторяет Стас, его лицо морщится, словно от боли.
Мне становится стыдно. Правильнее сказать – неловко. Не стоит им себя лечить. Но сейчас мне нужен мужчина, который всегда позвонит. Я думаю об этом, и мне становится теплее – у меня есть верный парень. Я кладу свою руку на его ладони, сложенные на столе. Они непроизвольно сжимаются, я про себя улыбаюсь.
– Я скучала.
– Правда? – не верит он, в его голосе слышится ирония.
– Правда, – я улыбаюсь, его ладони плашмя падают на стол.
Мне его жаль. Чуть-чуть. И мне очень жаль себя. Так жаль, что хочется плакать. Я упустила…
– Что-то случилось? – Стас отворачивается.
– Ничего, – быстро отвечаю я. Нельзя кусать чужое сердце. Это больно. Я поняла. Мое сердце болит, я укусила его сама.
Стас ищет глазами подтверждение в моем лице и, кажется, не находит, потому что мрачнеет.
– Как ты? – спрашиваю я.
– Неплохо. Теперь заведую.
– Правда? – смеюсь я. – Здорово! Поздравляю!
