И сейчас, находясь в своей походной землянке в центре войска, Главный Воевода Петр Федорович Басманов оказался в трудном положении. Рядом с ним за походным столом, словно змеи-искусители, сидели братья Голицыны. Грамота от царевича Дмитрия лежала здесь же на столе, но Басманов ни как не мог решиться взять ее в руки. Сладкие речи Голицыных ласкали его слух, но долг перед присягой царю и отечеством удерживал его от этого поступка. Басманова все знали как первого щеголя среди дворян и человека популярного в народе. Это был мужчина в расцвете лет, крепкого телосложения. Сделав головокружительную карьеру в считанные месяцы, благодаря успешной обороне Новогорода-Северского, выказав тем самым не дюжий ум и организаторский талант, Басманов считался в народе единственным защитником отечества, и сейчас ему предстояло сделать выбор, остаться с Годуновыми или перейти на сторону царевича Дмитрия, к чему и склоняли его Голицыны.
Басманов хорошо понимал, что, сохранив верность Годуновым, он должен будет пролить потоки крови, в числе первых ему пришлось бы взять под арест воевод князей Голицыных, однако по матери они доводились ему братьями, а он с малых лет привык считаться с авторитетом старшей по знатности родни. Все это склоняло чашу весов не в пользу Годуновых. Кроме непродолжительной милости Бориса, ни что не связывало его с правящей династией. Переход власти при юном Федоре к его матери и дяди, царице Марии Скуратовой и Семену Годунову не мог не поколебать его верность к трону. Между родами Скуратовых и Басмановых существовала кровная вражда. Дело было в том, что именно отец вдовствующей царицы, Малюта Скуратов положил конец блестящей карьере рода Басмановых в опричнине. По его наговору, дед Петра Федоровича был казнен, а отец умерщвлен в темнице. Басманов не имел оснований щадить дочь Малюты Скуратова и его внука – царевича Федора Борисовича. Достойный сын и внук знаменитых опричников, Петр Басманов, получив от Голицыных предложение, примкнуть к заговору не долго колебался, всецело поглощенный собственной карьерой, он забыл о благодеянии Бориса Годунова. Со смертью деда и отца их род надолго ушел с политической сцены России, и сейчас, его душу разрывали глубокие противоречия, но желание возродить былую фамильную славу взяло верх перед присягой. Наконец решившись, он взял в руки грамоту, сломал печать и пробежал глазами свиток.
– Ну что, с нами ли ты? – не вытерпев, молвил старший из Голицыных Василий, другой, Иван, в нервном ожидании стучал пальцами по столу.
