, пригласил на сцену несколько местных жителей, а над ними водрузил на шесте деревянный щит, на котором крупными буквами разного цвета было написано: «Это — народ Вероны». Меж ними ходил лоренский палач, поясняя, где кому стоять и когда что кричать. Наконец барабанщик муниципалитета забил дробь, как на параде, а музыкант, как ему было велено, во все горло прокричал:
— Представление о знаменитых влюбленных Ромео и Джульетте!
На церковной площади Комфора воцарилась такая тишина, что, если бы пролетела бабочка, был бы слышен шелест ее крыльев.
Среди бумаг музыканта из Понтиви были найдены записки, где в форме пьесы излагалось содержание представления, которое было дано на церковной площади в Комфоре; текст придумали полковник Куленкур де Байе и мадам Кларина де Сен-Васс. Там же рассказывается и о том, что музыкант узнал впоследствии, уже во времена Империи, от одного жителя Комфора, случайно повстречавшегося ему на бульваре в Понтиви.
Ниже мы приводим слово в слово, без всяких прикрас и добавлений то, что записал музыкант.
РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА
ЗНАМЕНИТЫЕ ВЛЮБЛЕННЫЕ
ДЕЙСТВИЕ ЕДИНСТВЕННОЕ
Площадь в итальянском городе Вероне. У фонтана спит бродячий музыкант, прижав к себе лютню, он не проснется до конца действия.
СЦЕНА I
Площадь понемногу заполняется народом. Несколько юношей поют какую-то песню. На авансцену выходит солдат, бросает на землю оружие, снимает шлем и кирасу.
Солдат. Одиннадцать лет нужды и лишений! И вот наконец швейцарцы сняли осаду. Одиннадцать лет городские стены нашей Вероны были словно укутаны пепельно-серым туманом.
Другой солдат. Вот уже открывают ворота!
Крестьянин. Я видел со старой башни, как конные арбалетчики переправились через реку. А не хитрость ли это, синьор солдат?
Солдат. Да что бы там ни было. Одиннадцать лет голода и страха! Хоть как-нибудь прервать эту черную вереницу безрадостных дней!
Веронцы — солдаты, крестьяне, женщины, дети, — взобравшиеся на городскую стену, сообщают о том, что видят, тем, кто на площади.
Крестьянин. Швейцарский лагерь горит! Они жгут все, что не смогли унести с собой!
Старуха. Жгут даже краюхи хлеба, которые отнимали у нас!
Купец. Швейцарцы идут по дамбе.
Крестьянин. В лавке менял говорили, что завтра из Мантуи пришлют пшеницу.
Солдат. Надо еще узнать, цела ли Мантуя.
Крестьянин. Разве пришла весть о том, что Мантую сожгли?
Женщина. Сожгли Мантую, и не будет нам пшеницы! Швейцарцы не оставят ни зернышка!
Крестьянин. Это же волки!
