Николай задумчиво посмотрел в окно – на улице уже совсем стемнело. Вот уже два года как он служит в Третьем отделении. Служба, конечно, не самая трудная, да и платят прилично – сто рублей в месяц. Но об этом ли он мечтал, когда задумал посвятить себя высокому делу революции? Нет, конечно: ему хотелось совершить нечто необыкновенное, выдающееся, что навсегда впишет его имя в когорту бессмертных борцов за свободу.
Однако руководитель подпольной революционной группы Петр Иванович сумел убедить его пойти на службу в Третье отделение (фактически – в логово врага), чтобы таким образом приносить больше пользы. И Клеточкин действительно приносил – в его ведении находились шкафы с самыми важными бумагами, начальство поручало ему переписывать наиболее секретные документы, поэтому он мог заблаговременно предупреждать товарищей о готовящихся арестах и провокациях. У Николая была отличная память, он легко запоминал имена и адреса, а потом передавал сведения Исполнительному комитету.
С Петром Ивановичем Клеточкин познакомился на одной из петербургских студенческих вечеринок. Николай тогда числился вольнослушателем в Медико-хирургической академии, но к учебе относился прохладно. Во-первых, был намного старше своих сокурсников (ему уже стукнуло 32 года), а во-вторых, врачебное дело его не очень интересовало. Николай поступил в академию главным образом потому, что рассчитывал выйти на социалистов – он слышал, что среди студентов-медиков немало радикально настроенных молодых людей, близких к революционерам.
Николай хорошо знал, на что идет. К тридцати годам он наконец понял, чему должен посвятить свою жизнь – борьбе против произвола и тирании, царивших в стране. Конечно, к этому решению он пришел не сразу: за плечами были два года учебы в Петербургском университете на физико-математическом факультете, поездка за границу и даже непродолжительная служба секретарем в ялтинском суде. Немало было продумано, многое осмыслено, поэтому шаги, предпринятые им в Петербурге, нельзя было назвать случайными. Это были хорошо просчитанные шаги – как почти все, что он делал в жизни.
Клеточкин еще в ранней юности понял, что размеренное существование провинциального обывателя не для него. Он всей душой ненавидел чиновников, с которыми приходилось общаться в родной Пензе – умственно ограниченных, с ничтожными интересами, проводящих жизнь за картами, сплетнями и выпивкой. Долгие годы тянуть служебную лямку, подхалимничать, интриговать, брать взятки, радоваться прибавлению к окладу и очередной награде – нет, увольте, уж лучше сразу в петлю.
