Александр нервно заходил по комнате. "Ну что я им сделал! – почти в отчаянии думал он. – Ведь, если посмотреть, при мне Россия получила больше свобод, чем за предыдущие сто лет. Крестьяне стали вольными, суды – независимыми, выборными, гласными. Но нет, им все мало! Организовали на меня охоту, травят, как зайца. Может, действительно, мне надо уйти? Сослаться на здоровье (годы-то уже немолодые), отречься от престола в пользу Саши, уехать с Катенькой и детьми в Ниццу, жить там спокойно, как частное лицо. Вилла на берегу моря, тихие семейные вечера, маленькие радости и легкие тревоги. Никаких государственных забот, реформ, революционеров. Впрочем, княгиня скорее всего не согласится – она мечтает о троне, чтобы стать полноправной государыней и заткнуть рот всем придворным шавкам. Как там, у господина Пушкина, "не хочу быть столбовою дворянкой, а хочу быть вольную царицею"? И чем, спрашивается, все закончилось – разбитым корытом. Не дай бог, у нас так же получится".
Государь сел за письменный стол и взял в руки доклад Лорис-Меликова. Надо заставить себя дочитать его до конца. Через три недели должно состояться заседание Государственного совета, где доклад будет бурно обсуждаться. Следовало решить, что с ним делать – либо принять и тогда идти до конца, либо отклонить и тогда готовиться к самому худшему. Александр открыл очередную страницу и погрузился в чтение.
11 февраля, среда
Трактир "Копейка"
Товарищ начальника Третьего отделения собственной ЕИВ канцелярии полковник Владимир Александрович Геберт ждал своего агента. Встреча должна была состояться в трактире "Копейка" на Васильевском острове. Трактир полностью отвечал своему названию – в нем кормили весьма дешево. В "Копейке" обедали мелкие чиновники, студенты, приказчики из окрестных лавок. Народу всегда набивалось много, но никто ни на кого не обращал внимания, а потому можно было разговаривать спокойно.
Владимир Александрович сидел за дальним столом, в самом углу, и пил чай с сушками. На нем была старая, потрепанная шинель и мятая фуражка, с виду – типичный отставной чиновник. Зато такая одежда делала его совершенно незаметным среди пестрой публики, наполнявшей заведение.
В зал вошел Николай Рысков. Молодой человек подслеповато прищурился и стал всматриваться в полутемный зал. Наконец он увидев Геберта и направился к его столику.
– Садись, Николай, – приветствовал своего гостя Владимир Александрович, – чай будешь?
– Пожалуй, – согласился Рысков, – на улице холодно, замерз совсем, пока дошел. А можно рюмку водки – чтобы согреться? И поесть что-нибудь…
