- А почему Рубин не может? - попыталась упереться я.
- У него интервью в цирке. Как раз в это же время.
Рубин был заместителем шефа и не любил меня оптом и в розницу. Мы не сходились с ним во взглядах не только по поводу блаженного Августина, которого он изучал в своей богонеугодной секте, но вообще по любому поводу и без оного. Лично я его прозвала Яшмой. За то, что он все время платил мне мелкими гадостями. Такими, как, например, вот эта. Зная мою нелюбовь к пресс-конференциям и героическим козлам, которые повествуют о своей многотрудной славе, он постоянно провоцировал меня на скандал, который мог бы пошатнуть наши дружественные отношения с шефом, прижимистость которого могла сравниться только с моей твердолобостью.
- В цирке, значит. Ему там место, - пробурчала я, понимая, что эта партия проиграна.
Для шефа старое кино и новый цирк - святыни, посягнуть на которые мог только обезумевший налоговый инспектор.
- Наум Чаплинский. Гостиница "Дружба". Возможно, координаты встречи изменятся. Если он захочет осмотреть город, то будет встречаться с прессой где - нибудь поближе. Обещают фуршет...
- Вам захватить пару бутербродов и бутылку пепси - колы? - нежно осведомилась я.
- Надя, - рявкнул шеф. - Без глупостей. Скромное нежное интервью о том, как мы за ним скучали.
- А что у нас в газете теперь "Сахнут"? Не много ли - двоеперстцы, парашютисты и ещё эти?..
В дешевые поддавки Владимир Игнатьевич, изредка называемый мною Лойолой (исключительно из-за схожести жизненных принципов) со мной не играл. Были дела и поважнее. Что опять таки обидно. Он невежливо отключился, потому что как все мужчины любил, чтобы за ним бежали вслед. Разогретая взрывом, студентами и хамским обращением начальства, я решила, что отплачу кровью за кровь. В роли мишени мне вделось одутловатое лицо героя моего будущего интервью. Чтобы не расплескать воинственный пыл, я звякнула маме и отключилась от внешнего мира посредством изъятия телефонного шнура из розетки.
Под утро мне приснились ботинки студента Джагоева, которые я не видела в глаза. Ботинки были воинственными, твердыми и блестели почему-то под майским солнцем. Набойка на левом должна была вот-вот отлететь, но в целом зрелище, а особенно запах натуральной кожи, был приятственным, навевавшем неясные сладко - тревожные воспоминания. Например, о том, как на восемь назначено заседание кафедры, а новая обувь вообще снится к женихам. Я подскочила, рванула в ванную, в шкаф, на кухню, к зажигалке, сумке и туфлям. Через двадцать минут я, как хороший солдат, была готова стоять на утренней поверке. Главнокомандующего Мишина не было. Лаборантка Танечка нервно поддергивалась у печатной машинки, а Анна Семеновна гневалась на Татьяну Ивановну и что-то достаточно громко выговаривала ей. Я сочла возможным прислушаться.
